Экзамен первокурсницы

– Я не специалист по Муньерам. – Жрица дернула плечом. – Может, его настоящее тело мертво? А может, мертв настоящий барон…

– То есть вы ничего не знаете. Лишь рассказываете сказки.

– Да, – печально ответила Аннабэль. – Но эти сказки лучше, чем то, в чем уверены остальные. Муньеры жили на Аэре, только на Аэре, и ни один из них не остался по ту сторону Разлома.

– Тогда почему вы говорите это мне? Скажите остальным! Скажите, что он не с Тиэры. Может, ваша Элиза успокоится и расскажет что-то еще…

– Элиза час назад умерла. Взяла нож для писем и решила вырезать картинки из своей головы. Повторяла, что их слишком много, что она не может этого вынести. – Жрица подошла к окну, а я продолжала стоять у кровати. Сердце билось как сумасшедшее. Краем глаза я видела собственное отражение в зеркале – тоненькую, растрепанную, дрожащую девушку. – А рассказываю я это потому, что все вертится вокруг вас. Все началось с вас. Я не хочу вас обвинять, но…

– Но обвиняете. – Я помассировала виски. – Как с самого первого дня обвиняли Криса. Допустим, он Муньер…

– Вот именно, допустим. – Она вздохнула и с кривой усмешкой продолжила: – Вряд ли кто-то станет разбираться. Но если и станет, вряд ли барон доживет до этого счастливого мига. – Баронесса замолчала, а потом вдруг попросила: – Помогите мне, Ивидель. Помогите понять, что происходит. Вспомните, с чего все началось. Каждую деталь, мелочь, разговор, слово, ощущение, предчувствие – что угодно.

– А вы поможете мне? – Она промолчала, и я опустила взгляд. – А ведь он вас спас. Тогда, в самый первый раз, когда вы, баронесса, хотели его коснуться, помните? Не дал до себя дотронуться. Поэтому вы сейчас стоите тут и рассуждаете о Муньерах. Вольно или невольно, но он сохранил ваш разум.

– Ивидель, – серая жрица вздохнула, – что я могу…

– Скажите остальным, что он не с Тиэры, – перебила я.

– Остров чуть не оказался в Разломе. Все напуганы. Им нужен виновный. Нужен чужак, который покушался на все, что у нас есть, на наш мир. И даже если я права, уже поздно…

– Поздно? – спросила я, чувствуя, как холодеют пальцы.

– А вы не слышите? – Она снова бросила быстрый взгляд в окно. – Не слышите стук? Это ставят виселицу.

– Что? – Я в два шага преодолела расстояние до окна. За стеклами был лишь ночной мрак. Мрак и стук, болью отдававшийся в голове.

– На площади у атриума, отсюда не видно, но… слышно.

– Мы должны остановить казнь! Мы должны рассказать, даже если вы ошибаетесь и он не…

– Это ничего не изменит, – перебила она.

– Ну почему?

– Приказ князя! И отменить может только…

– И отменить его могу только я.

Мы со жрицей повернулись. Князь стоял у самых дверей, и, прежде чем они бесшумно захлопнулись за спиной высокого мужчины, я успела разглядеть взволнованное лицо Гэли.

– Выйди, – скомандовал князь серой жрице, как несколько минут назад баронесса скомандовала подруге.

– Но, милорд…

Чужая, показавшаяся тяжелой, сила разлилась в комнате, заставив нас с Аннабэль склонить головы.

– Прочь, – едва слышно прошептал Затворник, и женщина торопливо вышла.

– Милорд… – начала я, а он сделал всего шаг, схватил меня за подбородок и, заставив поднять лицо к свету, заглянул в глаза. Пристально и требовательно.

– Что этот дурак сделал?

– Милорд, я рада, что вы не пострадали, – тихо сказала, почувствовав прикосновение жестких пальцев.

– А я-то как рад. – Он продолжал смотреть сквозь прорези маски, сейчас показавшейся мне особенно зловещей. Я впервые видела князя так близко. – Такие, как он, всегда все портят и даже не понимают этого. – Глаза правителя потемнели от гнева, на скулах заходили желваки. – Если бы я не отдал приказ о его казни раньше, то сделал бы это сейчас.

– Милорд, прошу… – Мой голос задрожал. – Он ничего не сделал, он не… Он не покушался на мою честь, – все-таки нашла силы произнести я и едва не расплакалась, так фальшиво прозвучали слова.

– Честь? – спросил князь и рассмеялся. Маска шевельнулась. – Все всегда сводится к чести. Вашу честь и все, что с ней связано, он может забрать с потрохами. Я говорю не об этом… – Мужчина отпустил меня, стремительно подошел к окну. И, обращаясь к кому-то, возможно к тьме за стеклами, проговорил: – Ты был прав с самого начала. Не надо было с ними заигрывать.

– Милорд?

– Этот Муньер все испортил! Снова! – Он стукнул кулаком по подоконнику.

– Так это правда? – спросила я, чувствуя, как холод нехорошего предчувствия ледяными пальцами коснулся затылка.

Все, что говорила жрица, было лишь домыслами, как она сама заметила, байками и сказками. Глупыми идеями, за которые хватаешься, когда ничего другого не остается. А вот то, что говорил сейчас князь, говорил как об известном факте… Между их словами была большая разница, как между словами учителя и ученика. Ученик предполагал, а учитель знал точно.

– Но как такое может быть? Когда вы узнали? Откуда?

– Не твое дело. Считай, с того мига, как его коснулись мои зерна познания. С той минуты, как рухнули перекрытия, а вот откуда знаешь ты? – Он обернулся.

– Ми-милорд, – я запнулась, – мне сказала Аннабэль.