Экзамен по социализации

В перерыве между раздачами я пошла заварить чай. И вздрогнула, ощутив резкое приближение абсолютно бесшумного Макса. Попыталась развернуться, но пауки не любят, когда муха летает вне паутины. Поэтому он поставил руки на стол по обе стороны от меня, но не стал прижиматься к спине, оставляя между нами, наверное, миллиметровую дистанцию. Сказал, положив подбородок мне на плечо:

— Даш, может, поговорим уже? Сколько можно бегать?

Наверное, он слышал, как мое сердце стучит. Эта поза прошибающе интимна, и он это понимает. Как и раньше — просто сбивает с толку. Чтобы я поддалась, прижалась к нему сама, а не убегала. Но я настраивалась на этот разговор:

— Макс, а если мне кто-то понравится? Ты тоже будешь меня преследовать?

Резкий выдох.

— Я… преследую тебя?

— Конечно.

Он тут же отступил на шаг. Пришлось повернуться и посмотреть на него.

— Даш… Я не думал, что это так выглядит. Извини. Ты не должна меня бояться.

Нет, именно должна. Но на самом деле не боялась, а наоборот, хотела, чтобы он снова приблизился, обнял, поцеловал. До одури хотелось прикоснуться кончиками пальцев к его шее. Или волосам. Отвела взгляд в сторону, понимая, что он все это прекрасно осознает. И он не стал бы меня «преследовать», если бы увидел, что я на кого-то другого смотрю такими же глазами. Это же Макс. Он не причиняет осознанно боль тем, кого оберегает. А в этот небольшой круг лиц я точно вхожу.

Белов стоял в дверях. Он ничего не говорил, но пришел, чтобы поддержать меня хотя бы своим присутствием. Макс посмотрел на него, заметно сосредоточился, а потом снова на меня:

— Подожди-ка. Когда ты говорила, что тебе кто-то может понравиться, ты имела в виду Костю?

Мы с Беловым переглянулись, но не спешили отвечать. Макс опустил голову и неожиданно рассмеялся. Тихо, но так искренне, с пронизывающей простотой. Конечно, он не поверил в это, сначала решила я. Но, оказалось, что все совсем наоборот. Он смеялся, потому что поверил:

— Черт возьми… Почему мне это в голову не пришло? Ведь самый логичный вариант! Вас так долго женили, что это первое, о чем вы должны были подумать в этой ситуации. Просто попробовать, попытаться. Или… — он на секунду задумался и говорил уже словно сам с собой, ни на чем не останавливая взгляд. — Или притвориться. Для нас, например, чтобы просто оставили вас в покое. Это настолько логично, что даже смешно, что я только сейчас допер! Причем неважно — притворяетесь вы или нет. Со временем не придется даже притворяться. Если вы перестанете воевать, то очень скоро обнаружите, что это и был изначально самый лучший вариант.

— И что, Макс? — теперь вмешалась и подошедшая Мира. Белов заметно поежился от того, насколько близко к нему она сейчас находилась. — Что с того? Если мы с тобой перестанем быть такими эгоистами, то тоже признаем, что это лучший выход для всех нас! Мне лично важнее их присутствие в моей жизни, чем какие-то там страсти. А тебе?

Макс поднял ладони вверх:

— Сдаюсь, сдаюсь! Нет, ну как же все правильно вырулилось, а? И ведь я никогда не стану «преследовать» твою девушку, Костя. И Мира тебя только ей отдаст без боя. А когда-нибудь все успокоятся. Я серьезно, только так мы все и успокоимся, — он двинулся на выход. — А сейчас я лучше пойду попреследую кого-нибудь еще. Доиграете «Тысячу» без меня.

Сказал совершенно спокойно, ни одной ненужной эмоции. Прекрасный в своей монолитности Макс. И теперь для всех все было понятно. Да вот только он обесценил ту радость, которой мы с Беловым добились за последние два дня. Эта игра была забавной, только пока была игрой. А Макс только что сделал ее чем-то очень значимым. Как точка, за которой мы будем жить дальше по-новому.

После хлопнувшей двери я просто не знала, что сказать. Но эту задачу взяла на себя Мира. Она подошла ко мне и обняла, прошептав:

— Он быстро придет в норму. Дальше тебе придется сопротивляться только самой себе, без его участия, — она обозначила этим, что прекрасно понимала, что между нами происходит. — И я тоже говорила совершенно серьезно. Если у вас получится, я постараюсь этому радоваться. И даже если не смогу, вы об этом не узнаете. Вы с Костей — это наш новый этап социализации. Если мы упустим настолько важных для себя людей или начнем вас ломать под себя, значит, нам уже и не суждено стать людьми.

Она повернулась и к Косте:

— Ты можешь вернуться сюда. Сегодня или когда захочешь.

Вид у него, как и у меня, наверное, был подавленным. Он покачал головой:

— Нет. Если я буду так часто уходить из дома, то родители помрут от сквозняка.