Экзегеза

Хотел бы и я так: трудиться на предприятии и писать нф после ужина каждый вечер идя на рассвете. Тогда я бы не был так напряжен. Хотите расскажу? За средний роман дают от полутора до двух тысяч долларов и. поскольку писатель способен создать 2 романа в год — и продать их, — он может получить от трех до четырех тысяч… на которые нельзя прожить.

Он, конечно, может попытаться создать три романа в год и несколько рассказов. Если ему посчастливится и поработается, он может получить шесть тысяч. Самое большое, что мне удавалось заработать — 12 тысяч в год: обычно меньше, а усилия, которые мне при этом пришлось затратить, свалили меня с ног на два года. За эти два года единственными деньгами, которые я получал был «остаток». Это включает гонорар за переводные публикации, переиздание, теле- и радиоадаптации, журнальные публикации.

И это ужасно — эти сухи времена, когда приходится существовать на редкие капли таких денег. Например, сегодня приходит письмо от агента с чеком на сумму доллар и шестьдесят центов, на следующей неделе — еще одно письмо с чеком на четыре пятьдесят.

Но мы, пишущие нф, живем дальше, если это можно назвать жизнью.

Как я говорил, это любовь к жанру. Что же в нф есть такого, что так привлекает нас? И что вообще там есть? Она держит фэнов; держит редакторов; держит писателей.

И ни один из них не зарабатывает на этом. Когда я размышляю об этом, в моем мозгу всплывает первый параграф произведения Fairy Chessman Генри Каттнера, где дверной звонок подмигивает главному герою.

Когда я размышляю об этом, я вижу — не в своем воображении, а рядом с письменным столом — полное собрание журналов «Астаундинг», «Фэнтези энд сайнс фикшн» — с октября 1933 года… и они хранятся в несгораемом сейфе, отделенные от мира, отделенные от жизни, а также от старения и разложения. Этот сейф весит 900 фунтов и я заплатил за него 390 долларов. После моей жены и дочки эти журналы значат для меня больше, чем что-либо еще, что у меня есть или когда-нибудь будет.

Магия, что держит нас, заключена там, в этом сейфе. Я поймал ее, чем бы она ни была.

Что касается моих собственных произведений… Чтение этих произведений ничего для меня не значит, все раздумья о том, что там хорошо, а что нет, что у меня отлично получается, а что — ужасно (как, например, опускание читателя в кухонную раковину, как сказал Тэд Старджон, говоря о «Трех стигматах»). Но самое главное — это написание, акт создания романа, потому что когда я это делаю, в тот самый момент, я живу в том мире, о котором пишу. Он реален для меня, абсолютно и совершенно. Потом, когда я заканчиваю, я останавливаюсь и покидаю тот мир навсегда — это уничтожает меня. Женщины и мужчины перестают говорить. Они больше не двигаются. Я один, без денег, и, как я уже говорил, мне почти сорок.

Где мистер Тагоми, главный герой романа «Человек в высоком замке»? Он бросил меня; мы оторваны друг от друга. Перечитывание романа не восстановит нашу связь, не даст мне возможности снова поговорить с ним. Как только роман написан, он говорит со всеми, кроме меня.

Когда роман издан, имеет ко мне столько же отношения, сколько к любому читателю — а на самом деле на много меньше, потому что я помню мистера Тагоми и всех остальных… Джо Молинари, например, из «Наркотиков времени», или Лео Булеро из «Трех стигматов».

Мои друзья мертвы, и как бы я не любил мою жену и дочь, одного этого недостаточно, да и всего вместе недостаточно.

Вакуум ужасен. Не пишите романы на продажу; продавайте шнурки для ботинок. Не делайте этого с собой. Я обещаю себе: никогда больше не писать романов. Я никогда не буду больше выдумывать людей, расставание с которыми причиняет так много боли. Я говорю это себе… и исподволь, осторожно, я начинаю писать еще один роман.

1968

Филип К. Дик

Научился жить в одиночестве

(Письмо Филипа К.Дика, написанное 2 февраля 1980 года)

Теперь мне уже совсем хорошо. В конце концов научился жить в одиночестве. Целиком отдался писательству, рассуждениям о философии, интеллектуальности и теологии, которые являются пассией с марта 1974 года. До этого не справлялся со своими проблемами и не находил ответов на них, но теперь я нахожусь в состоянии относительного равновесия. Платон учил, что целью философа является поиск. Однако, я считаю, что этой целью является поиск ответов на основные вопросы. Представляю существование Бога и спрашиваю: «Как выглядит его союз с миром? Где в мире, который все-таки имеет с Богом союз, можно найти его следы? Сколько нужно пройти, чтобы попасть к нему? Каким способом можно увидеть его влияние и как изменился бы мир, если бы Бог нас покинул?»

Перед этим задавал себе вопрос: «Существует ли мир и откуда можем знать, что он действительно существует?». Теперь уже знаю, что суть мира сам Бог. И что мир живет тогда, когда существует Бог; этот мир святой феномен, построенный с ведения и искусства Бога. Изучал Санкару и Экхарта. Думают так же. И Хайдеггер, и Спиноза…