Экзегеза

Я неожиданно пробуждаюсь и обнаруживаю себя со своим Спасителем, а затем вхожу в Братство Божье (сны о чарующей пустоте). Можно сказать, что это перерождение, исполненное посредством проникновения солнечного семени в Дитя? Да, Огненное Сияние, вернувшееся к жизни и сохранившее для меня Высший Разум, лучшее здоровье, долгую жизнь, даже процветание. Определенные жизненные возможности. Лучше всего я запомнил то, что увидел, когда проснулся: я увидел своего Бога, улыбающегося мне на заре нового дня. Однажды, в годы Ужасного Разрыва^[13], я увидел Палмера Элдрича^[14] на Солнце — я увидел Бога со спины, но уверен, это был он, стоял полдень, и я знал, что это Бог. «Три стигмата», будучи прочитаны верно (т. е. наоборот), содержат много ключей к природе Бога и наших отношений с ним. Что-то подтолкнуло меня к бегству, меня напугало увиденное, настолько широк был разрыв. Это было определенно истинное видение Бога, становящееся ужасным, но это было начало моего видения Бога во всем, в солнце, и это доказало мне, что я не ослеп, а просто запутался. Опыт 3-74 вырос из встречи с Палмером Элдричем более десяти лет назад. «Вера наших отцов» тоже об этом. Я знал, что он реален… но только в «Убике» он стал появился как милостивый, особенно в «Лабиринте смерти». Мы встретились как старые друзья, на залитой солнцем поляне или в лесу… чтобы приветствовать солнце.^[15]

(1975)

Я думаю, можно придти к выводу, что божественное семя находится в каждом из нас, но дремлет (crypte morphosis); оно никогда не насыщается, а насыщение это приходит в шишковидное тело с солнечным светом. Так что это не имплантация.

Сам я чувствовал, что нечто (Огненное Сияние) было имплантировано. Я переживал видения о его небесных родителях. Это похоже на нечто большее, чем небесная еда. Что это — ускорение, пробуждение или имплантация? Эта притча о семени… они сделали ее не очень ясной (некоторые семена упали на бесплодную почву, некоторые на камни, некоторые на добрую почву). Если кто-то нес в себе дремлющее семя всю жизнь, и оно никак не пробуждалось, вообще не оживало, пока однажды на него не упал луч Солнца Правды и не возродил его, у человека может возникнуть ощущение внешней имплантации чего-то чужеродного. Наверное, это ощущает Саша^[16]со своими еще не родившимися котятами. «Они пришли снаружи». Но в действительности они были лишь оплодотворены снаружи. Хорошо, имеет место оплодотворение: это не семя, содержащееся в растении, а яйцеклетка, как у женщины, которую оплодотворяет космический сперматозоид — появляется зигота. Огненное Сияние — это совмещение. Здесь лежит глубокая разница между неоплатонизмом и гностицизмом, которую я ощущаю так сильно: первый — это нечто вроде самоплодотворения, партеногенеза, так сказать, а в гностицизме идея Спасителя абсолютно необходима, то есть присутствует идея о необходимости чего-то совершенно внешнего — оно приходит (божественная благодать), а если нет, то нет и зиготы, нет сияния, нет семени, нет бессмертия. Я всегда чувствовал, что гностицизм точнее неоплатонизма; с этой точки зрения становится ясно, почему. Неоплатоник знал, что случилось, но думал, что добился этого сам, собственными усилиями. Личное достижение. Я считаю, что это отказ от знания о «птицах и пчелах», как указывает «Расшифрованный Новый Завет»^[17] Как рождаются дети? От размышления о них или посредством соития? Давайте будем реалистами: это требует союза, истинного союза в его высшей форме, когда мы едины. Поэтому «Расш. Н.З.» прямо заявляет, что ни медитация, ни молитва, ни исповедание не способны на это. Это происходит с нами, не нашими руками. Все, что мы можем сделать — это принять, т. е. получить.

Мы должны быть «кроткими», т. е. скромными, восприимчивыми (Инь), но то, что вливается в нас (отец!) — яростно, подобно Илие, ищет правосудия и истины, мощно (Ян) и не является нами. Как раз напротив. Одержание Богом (как Сивилла была одержима Аполлоном, по словам Вергилия). Мы можем быть маскулинными по отношению к остальным людям, но по отношению к Нему мы всегда феминны, пассивны. Менады Диониса, по-видимому, не верили в постоянное оплодотворение, овладение, но орфики определенно верили — здесь пролегает огромное различие! В переполненном бытии есть нечто вечное: видение истины, реальности, подъем к надвременным областям, но после прекрасных видений, после Второго Рождения Огненного Сияния оно живет вечно. Каков прыжок от дионисийского безумия к орфизму, а затем к христианству! Какое воплощение ценности одержимости!

Таковы границы суфия: стать Богом. Человек «становится» Богом, когда он одержим им, но затем Бог уходит. Что ж, это напоминает мне о бедной Леде. Смотри поэму Йейтса. Но вспомните о потомстве Елены Троянской.

(1975)