Экземпляр номер тринадцать (СИ)

Бабушкиного оптимизма я не разделяла. И сама не могла понять почему. Вроде, она по всем параметрам была права. Ну что такого, пока что, происходило? Нужно просто и дальше играть ничего не понимающую дурочку, хлопать глазками, ни в чем не сознаваться. Судя по всему, ничего конкретного предъявить он мне не может. Иначе давно бы тащил меня за волосы на костер. А значит, все эти манипуляции не более, чем попытка лишить меня зоны комфорта и заставить на эмоциях выдать себя. Напугал, ага. Бабушкина школа готовила меня и не к такому. Жить в выбранной «маске» я могла месяцами. Нравится этому инквизитору играть в странные игры — что-ж, пусть будет так. Нам не сложно, можем и подыграть. Пусть думает, что я до сих пор считаю, будто он прискакал ко мне в дом, чтобы разобраться со смертью брата. И в упор не замечаю ни того, как он прощупывал меня на предмет моего морального облика (ну, когда почти клеился ко мне, пока и тело его родственника не остыло), ни как он пробивает мою биографию (вот спасибо, все-таки, комиссару Саджю за помощь). В общем, я тупая и наивная. Ничего не вижу в упор. Послушно делаю то, чего он хочет. Не слишком послушно, конечно. А то совсем палево будет. Но и не показывая характер во всей красе.

И, все-таки, мне было не спокойно. Вопреки логике, бабушкиной уверенности и собственным мыслям, я упорно ощущала себя мышью, загнанной в угол хитрым котом. И этот кот, не сводя с меня снисходительно прищуренных глаз, очень медленно, шаг за шагом, приближался все ближе. Я металась в этом условном углу, тщетно пыталась найти выход. Но и мне самой и, уж конечно, хищнику было прекрасно видно, что спастись добыче не удастся. Что ждет мышку, когда кот преодолеет оставшиеся несколько шагов? Вряд ли бедный грызун мог расчитывать на дружеские объятия и кусочек сыра. Жизнь проста и жестока. Коты жрут мышей. И, судя по всему, инквизитор планировал пообедать мной. Дай Бог, чтобы только фигурально выражаясь. Хотя… зачем-то же они жгут неугодных ведьм? А прожаренное мясо куда потом девают? Я, конечно, ни на что не намекаю, но если реально, то кто их знает, что инквизиторы на самом деле едят? Вон, мой инквизитор, только газетку на завтрак почитал. Я-то заметила, что тарелка каши так и осталась не тронута. Ходит теперь, целый день небось голодный. Сомневаюсь, что вспомнил о том, что нужно пообедать…

«Так, стоп!» — неожиданно, как вкопанная, встала я, от ужаса распахнув рот — «Мой инквизитор?! Это что за нафиг? И с чего бы это меня интересовало, успел ли он поесть-то?» — подавилась шоком где-то в моей голове собственная адекватность издав громкое «Бррр!» — я мотнула головой, отгоняя совершенно странные мысли.

«Займусь-как лучше делом» — решила я — « У меня тут брачный ритуал на носу, а я в юбке, с промокшим от дождя подолом. Так замуж не ходят!»

Еще час спустя стало понятно, что я, видимо, вообще не знаю, в чем конкретно в подобных случаях выходят замуж воспитанные ведьмы.

Платье летело на кровать следом за платьем. Сама себя не понимая, я примеряла наряд за нарядом, не имея смелости остановиться на каком-то одном варианте.

« Только не в голубом. Уже надоело. И не в зеленом. Что я все время-то в зеленом да в зеленом? Достало уже. Белое совсем нагло как-то. Красное? Не. Оно на мне так сидит, словно я в борделе подрабатываю. А! Точно. Я же его и купила, когда на полставки там числилась, вылавливая очередной экземпляр… В этом я вообще как труп выгляжу. Бледная и уставшая» — недовольно закусила я губу, прикладывая к себе перед зеркалом платье нежно-лавандового цвета — «Вообще на кой я его купила? Совсем не мой цвет!»

В ответ на это, память тут же услужливо подсунула усатое лицо экземпляра номер десять, который души не чаял в блекло-сиреневых тонах.

Я с остервенением отшвырнула невыносимую тряпку на пол: «Выкину сегодня же! Чтобы даже воспоминаний не оставалось». Да, десятый был тем еще маньяком. В основном, осушать предпочитал детей. Так что, я даже морок накидывала, чтобы выглядеть помладше. И рядилась все время в эти сиреневые юбки.

— Чтоб они все сгорели! — яростно вскрикнула я, топая в бессилии ногой.

Платье на полу тут же вспыхнуло синем пламенем и весело застрекотало тлеющими кружевами.

— Да, чтоб тебя! — охнула, быстро выплескивая на костерок кувшин холодной воды и притаптывая пепел босыми ногами.

Дышать, Надо медленно и глубоко дышать. Так и до беды не далеко!

— Да что со мной, наконец?! — не выдержав напряжения, простонала я и огляделась по сторонам.

На полу, пуская тонкие струйки дыма, валялось подгоревшее платье. Кровать была завалена еще двумя десятками отвергнутых по тем или иным причинам нарядов. Туалетный столик, кресло и, даже сдвинутый к дверям комод, были безжалостно погребены под немыслимым количеством шелковых чулок, нижних юбок, перчаток и корсетов. А из зеркала на меня испуганно смотрела совершенно обескураженная брюнетка, в одной коротенькой комбинашке, едва прикрывающей попу, со всклокоченными в разные стороны волосами и искусанными в кровь пухлыми губками.