Экзистенциализм. Период становления

И еще, когда я только начинал знакомство с Унамуно, много лет назад, еще толком не читал ничего из него, у меня был сборник стихов ХХ века. Я тогда работал ночным сторожем и устраивал себе своего рода ночной праздник поэзии. Мне подарила знакомая на день рождения книгу, в которой были представлены равномерно все страны мира: Европа, Азия, Америка, Африка; в каждой стране по два-три поэта; каждого поэта по два-три стихотворения. И я устраивал себе такую роскошь. Когда все уходили из охраняемого мною строительного управления в центре Москвы, на Тверском бульваре, и я оставался на ночь один, я говорил: «Сегодня ночью отправлюсь… допустим, там, на Филиппины». Открываю Филиппины и читаю их поэтов вслух. Завтра – на Мадагаскар. И там Испания, конечно, тоже была. Испания была представлена тремя-четырьмя поэтами, Лоркой, конечно. Но среди них был и Унамуно. Там были два его стихотворения, которые сразу поразили меня в самое сердце. Это было в 1994 году. Сейчас у меня нет с собой этой книги: я дал ее почитать подруге, и она забыла вернуть. Но мне скачали из Интернета те мои товарищи, которые, в отличие от меня, им пользуются, небольшой и драгоценный сборник стихов Унамуно. И, наверное, самое время зачитать два эпиграфа: те самые два удивительных стихотворения. Мне кажется, они настолько божественные, что могут быть эпиграфами к сегодняшней лекции.

Я скоро буду сослан в память.
В былое буду выслан я.
В пустыне прошлого, друзья,
Мой след ищите под песками.

У смерти выскользнув из рук,

Умру, уйдя от смертной боли:
Ведь я всерьез был жизнью болен,
А жизнь – смертельнейший недуг.

Но и уже сотлевший в прах,

Уже сочтенный вами дважды
И трижды мертвым я однажды
Затрепещу у вас в руках.

Читая эту книгу, ты берешь

Меня. И если – дрожь по коже,
То знай, читатель: это тоже
Тебя моя колотит дрожь.

Комментировать не хочется. Это сгусток боли, мысль о жизни как о трагедии, парадоксе жизни и смерти: все сказано в нескольких строчках.

Ну и второе стихотворение, которого не нашлось в Интернете, поэтому я восстановлю его по памяти. Простите, если допущу неточности: за 17 лет что-то мог забыть. Стихотворение еще более поразительное, еще более парадоксальное. Называется оно весьма характерно – «Молитва атеиста».

Господь несуществующий! Услышь
В своем небытии мои моленья:
Ведь Ты всегда подаришь утешенье
И кроткой ложью рану исцелишь.

Когда нисходит в мир ночная тишь

И мысль вступает с вымыслом в боренье,
Надеждою отгонишь Ты сомненье,
Свое величье сказкой подтвердишь.

Ты так велик, что миру не вместить

Величья твоего. Ты – лишь идея,
А я за это мукою своею,
Своим страданьем обречен платить.

Бог выдуман. Будь ты реален, Боже,

Тогда б и сам я был реален тоже.

Это настолько глубоко и прекрасно, что не хотел бы комментировать.

Вот что такое Унамуно. Быть может, у вас тоже возникнет желание прочитать не только его философские трактаты, но и стихи после этого. Пару его стихотворений я, может быть, еще прочитаю сегодня по ходу дела, если успею. Но с этих вот двух хорошо было начинать. Они сразу вводят нас в самую сердцевину переживаний дона Мигеля.

Как всегда, сначала биография. Жизнь Унамуно делится ровно пополам XX веком. Он родился 1864 году, за 36 лет до ХХ века, а умер 31 декабря 1936-го, в последний день этого года. Можно сказать, добровольно ушел из жизни. Но об этом позже. Так что даты его жизни легко запомнить: 1864–1936; по 36 лет он провел в каждом из этих столетий, столь враждебных друг другу. Возможно, это отчасти объясняет его надрывную парадоксальность.

Интересно, что хотя дон Мигель де Унамуно всю жизнь считал себя испанцем и постоянно рефлексировал над тем, что значит быть испанцем, что такое испанскость и так далее, родился-то он баском, в Стране басков, в городе Бильбао, столице. Малая его родина – Страна басков, большая – Испания.

Судя по приставкам «дон» и «де», он был из дворянской семьи, но не богатой. В детстве он был очень религиозен, семья у него была очень религиозная. Но потом он прошел через период изучения (в духе времени) науки, естествознания, увлекся, как многие тогда, позитивизмом, Спенсером, – и его религия дала сильные трещины.