Экзорцист Семьи Ноя (СИ)

Девушка была изумлена. Покраснела, набирая воздух в лёгкие, кажется, собираясь кричать, затем зажала рот пальцами, бледнея, но ей определённо понравилась эта маленькая наглость, несмотря на гневные вопли старой карги. Глаза девушки сверкали, ведь ей так откровенно продемонстрировали, что она желанна да ещё и выбрана из тесного круга подруг.

Лицемерие? Двойные стандарты?

Такие пакости в адрес молоденьких аристократок или что-то ещё, похоже, было одним из хобби Джасдеби. Они никогда не обсуждали, почему им так нравится позорить глупую молодёжь, чернить и портить в глазах строгих отцов, матерей и будущих мужей. Они просто оба любили заниматься подобным, и порой их веселье могло стоить девушкам не только чести, но и жизни. Учитывая, как далеко уходили некоторые розыгрыши. Нет, они обычно не делали с ними ничего ужасного, для Джасдеби куда приятнее было общество женщин, понимающих, что, и насколько, и почему,а не наивных девчушек, которым не позволяют познать мир, дабы они, не дай бог, не стали умнее будущего мужа.

Они не делали ничего плохого, хотя десяток лет назад или два, выходка, подобная сегодняшней, могла сломать девушке жизнь. Так что Джасдеби всего лишь создавали иллюзию, что что-то было, но девушка не могла ничего доказать, и никто не верил.

Чертовски приятно.

С одной стороны, оставались другие благонадёжные молодые парни; далеко не всем им везло с воспитанием, и многих всё же растили в строгости. Приятно было наблюдать их реакцию, возмущение, якобы желание защитить чью-то честь, при этом у большинства из них причиной гнева служило то, что сами они не могли так нагло флиртовать с дамами. Что касается отцов и матерей, то вполне логично, что в их головах в первую очередь были мысли о том, что подумают об их дочери. Это вовсе не значит, что они их не любили (хотя не все и не всегда), но чистое имя дочери занимало слишком высокую позицию среди условий её благополучия. Пусть даже это благополучие – брак с сорокалетним стариком. Взрослые жили по правилам высшего общества, порой действительно действуя из благих намерений, направленных на детей, а не на собственное благосостояние и прочие выгоды.

Другой стороной были сами девушки. Их ужас, восторг, ярость, неизменная яркая реакция. Невинная и порочная в то же время, стоило лишь девушкам осознать, что, к примеру, она и молодой человек находятся в уединении, потому что кое-кто уже позаботился о любом наблюдении. Невинность и невежество девушек делало их простыми мишенями. Совсем по-другому дела обстояли в средних слоях общества, где не краснели при упоминании о сексе, где с мужчинами позволялось заигрывать, не позволяя при этом ничего лишнего (впрочем, в этой среде были совсем иные рамки «лишнего»). Таким образом, они практически охотились, зная, как нужно им выйти замуж и как много мужчин, воспользовавшись, бросят. Они находились в куда более сложных условиях, и Узы таких девушек, в общем-то, понимали; стоило оказаться им брошенными, как возможность нормальной жизни и брака стремилась к нулю, в то время как обвешавшему и виноватому мужчине ничего не было. За время человеческой жизни Узы, несмотря на свой пол, научились придерживать именно женской половины в такого рода вопросах.

И Узы никогда не понимали,что такого ужасного в естественном желании человека заниматься сексом. Любить других, используя своё тело, отдаваясь и отдавая.

Сравнение девушек и женщин в разных слоях общества вообще были интересными. Оттого опасные шутки с молодыми леди и казались ещё более подлыми, отвратительными и желанными. Парни выросли на улице, в нежелательной семье и борделе. Они видели других девушек и женщин. Униженных, отвратительных, ненавидящих друг друга, приспособившихся и научившихся жить с тем, что дала им судьба. Поставленных в условия, когда остаётся лишь выживать.

И все они были живее, естественнее, прекрасней и в разы умнее большинства молодых леди.

О, как Джасдеби были рады за человечество, постепенно выползающее из этих разрушительных, отвратительных норм. Правда, они вряд ли признались бы в подобном хоть кому-то.

В то же время когда-то они знали Мелинду, что работала на их тётушку. Дочь барона или виконта, поставленная в неудобное положение, она не смогла защититься. Тот день стал для неё днём позора, а отец, не став слушать даже попыток оправдаться, приказал высечь. Понимая, что наказания она уже не переживёт, девушка сумела сбежать и закончила там, где закончила. Таких, не сумевших смириться и приспособиться, не шибко-то любили. Но Джасдеби, например, знал, что у девушки был жених, который ей нравился, и жизнь обещала стать прекрасной. Именно тот же жених от неё и отказался. Отказался даже от возможности выслушать.

Узы вместе полагали, что после их пробуждения ей стало гораздо проще и лучше.