Экзорцист (СИ)

Лямки рюкзака тяжело оттягивали плечи. Пара старых угольных утюгов и десяток медных монет. Неплохой улов, но, как знать, вдруг это мелочь в сравнении с содержимым сундучка. Ветер усилился и, едва мне удалось спустился в овраг, как на лицо упали первые тяжелые капли дождя. Сверкнуло. Ух, вовремя убрался с холма. Прибавил шагу и вышел к едва приметной тропинке. Дорожка к храму, похоже, пользовалась популярностью, судя по следам велосипеда. Наверняка местный художник опять приезжал писать свои знаменитые пейзажи. Злорадно хмыкнув, я представил, как старик сейчас во всю крутит педали своего старенького велосипеда, надеясь побыстрее обогнать грозу. Видел его здесь прошлым утром, рисовал свой новый шедевр. Обозвал меня гробокопателем, но быстро угомонился, когда увидел на моем поясе кобуру с травматическим пистолетом. Поэтому, последние несколько дней у нас с ним царило хрупкое равновесие, он не лез в мои дела, а я не мешал ему. Конечно, я сначала ожидал, что художник вызовет полицию, но с безопасного расстояния, в бинокль, понаблюдав, как он бегает по округе со старым кнопочным телефоном понял — сети здесь нет и, вероятно, не будет ближайшие лет сто. Имевшиеся в округе вышки не давали устойчивого сигнала. Да и я сомневаюсь, что пузаны из местного отделения потащатся в такую даль ради черного копателя. Дорога из райцентра сюда идет лишь одна, а я на своей ниве успею уехать прежде, чем они преодолеют вброд местную речушку. Мне-то нет разницы, куда от них делать ноги, а вот они лишний крюк делать явно не будут. Вот и старик спустя полчаса смирился со своей участью, а предложенная мной для налаживания дружеских отношений бутылка была встречена радостным блеском глаз.

— Старых Виктор Иванович, — представился художник, протягивая руку.

— Сергей, — сказал я, пожимая сухую ладонь художника.

Глаза мужика блеснули красным светом или мне показалось? Попрощавшись со стариком, я сослался на неотложные дела и поспешил в сторону развалин деревни. Старик призывно размахивал рукой, предлагая мне выслушать секретную информацию о спрятанном в округе кладе. Странный дед, краски же стоят гораздо больше, чем бутылка. Хотя, судя по всему, он и картины пишет лишь ради того, чтобы их продать перед уходом в очередной запой.

Я прогнал из головы воспоминания о недавней встрече, поправил лямки рюкзака. Сырость и ветер быстро испортили мое настроение. Накинул на голову капюшон «горки», так как влага попадала за шиворот и холодные капли уже текли по моей спине.

— Мерзость, — я передернул плечами и ускорил шаг.

Пройдя вдоль оврага до места, где его склон был более пологим я выбрался к небольшой тропинке, ведущей наверх. Мне совсем не хотелось под дождем лезть и мазаться грязью, поэтому приходилось внимательно смотреть под ноги. Я выбрался из оврага, когда дождь уже разошелся в полную силу. Еще метров двести, и я окажусь в зарослях американского клена. Там же стоит моя машина, и это лучшее место для лагеря, так как там я буквально закрыт со всех сторон от любопытных взглядов, которых мне приходилось опасаться. Густая трава под ногами уже пропиталась водой, поэтому, не смотря на все ухищрения, я все же вымок до нитки. Капли дождя стучали по наброшенному на голову капюшону, под ногами хлюпала грязь. Спустя пять минут вышел к своему лагерю.

— Какого хрена? — прошипел я, заметив постороннего в лагере.

Глубоко вздохнул, стараясь успокоиться. Ладно, хрен с тобой, старый гнус.

Стараясь не замечать любопытного взгляда, я прошел к палатке. Хорошо, что этот алкаш не пытался пролезть внутрь. Сидит на моем раскладном кресле и держит над головой раскрытый старый зонтик, и вздрагивает от раскатов грома. Похоже, он меня ждал, судя по его пьяной физиономии, именно подаренная мной бутылка не позволила художнику продолжить его велопрогулку без очередной дозаправки.

Я молча подошел к машине и разблокировал двери. Забросив в багажник рюкзак с вещами, я достал оттуда плащ-палатку. Покопавшись, в одной из многочисленных сумок я достал припасенную на случай подобных нежелательных гостей бутылку дешевой водки. Ветер немного утих, да и дождь почти прекратился.

Старик смиренно молчал и не делал попыток заговорить. А мои недовольные взгляды или не замечал, или просто игнорировал. Я прошел к груде заботливо сложенных дров, недалеко от которой сидел художник и протянул ему пузырь. Жадный блеск глаз, и руки алкоголика уже откручивают крышку, я слышал жадное бульканье. Я брезгливо отвернулся и вернулся к своим делам. Набрал мелких веток для растопки костра. Хрен этому ушлепку, а не отдых в моей палатке или машине. Старик под зонтом скрючился, расправившись с бутылкой. Сам виноват, нечего было пить бутылку прямо здесь, мог бы и до дома потерпеть. Я бросил первую охапку дров на место будущего костра.

— Вот как хорошо, даже дождь заканчивается, — раздался голос художника.

— Да, можно будет вам домой ехать, — неприменул я блеснуть своим гостеприимством.