Экзотеррика. Прорыв

Виктор ещё с минуту любовался ожерельем тусклых огоньков, дождался передачи флешки и, поблагодарив Метельского, покинул территорию Национального центра обороны. Мысль посетить систему карликовых звёзд, где по Реестру находился опасный объект, тем более что сворачивать с траектории полёта к Ланиакее не пришлось бы, окончательно укрепилась. Интуиция подсказывала, что неожиданное открытие опасной зоны в пределах доступности земных космопроходцев может сказаться на всём процессе знакомства с древней Мёртвой Рукой. Хотя и недавняя идея заиметь джинна была неплохой. Игра стоила свеч, как утверждала старинная русская пословица.

Однако встречу с Дианой и Копуном пришлось отложить.

Внезапный звонок Иеронима Бахченжиева, одного из психоаналитиков медцентра Министерства надзора за здоровьем, который курировал инфоргов, людей, подвергшихся «совершенствованию», заставил Голубева изменить планы. Конечно, он знал о наблюдении за своей персоной с детства, принимая это как должное. С возрастом он научился прятать свои мысли под выращенным на срезе эндокрана[15] клеточным слоем, не пользуясь чип-защитниками, и придирок к нему со стороны медико-надзорных органов не должно было быть.

– В чём дело? – осведомился полковник, прибывший с Урала в Плесецк, где у него было своё рабочее место. – Я занят.

– Вам лучше прибыть в нашу обитель, – проговорил Бахченжиев, сморщив и без того тёмное морщинистое лицо аборигена степей; родился он в Туркменистане.

– Зачем?

– К сожалению, у вас вырисовывается неблагоприятная динамика…

– Динамика чего? – озадачился Голубев.

– Лучше я вам покажу.

В душу вкралось подозрение.

– Мне некогда заниматься посторонними делами.

– Они касаются вашего здоровья, это очень важно. Приходите в наш центр на Волхонке.

– Кто работал с моим контентом?

– Никто, вернее, я.

– Очень хорошо. Давайте сделаем так: чтобы не отвлекать ваших специалистов и вас, да и у меня времени мало, предлагаю встретиться вне центра.

– Но придётся провести КТ-обследование…

– Не придётся, как гражданин свободного мира я имею право отказаться от медицинских обследований. Я и так уступаю вашей просьбе. Встретимся на пять минут, вы покажете результаты ваших наблюдений, мы побеседуем, и вы будете довольны, и я.

– Так не делается, – огорчённо качнул плешивой головой медик. – Данные контроля не должны передаваться посторонним.

– Какой же я посторонний? – усмехнулся Виктор. – Речь идёт обо мне, а не о постороннем человеке. Я не собираюсь передавать данные анализа кому бы то ни было. Сделайте одолжение, согласитесь с моим предложением. Где встретимся?

Бахченжиев пожевал губами, пребывая в растерянности, но в конце концов уступил:

– Хорошо, через час я буду дома. Записывайте координаты.

– Я запомню.

Старик продиктовал свой адрес, жил он на окраине Ашхабада, и разговор закончился.

Настроение Голубева упало. Нельзя было сказать, что он забыл, что находится под наблюдением, но это его не тревожило, так как раз в год он проходил профилактическое тестирование. Но звонок психоаналитика вызвал беспокойство, переросшее в тревогу. Здравнадзор не напоминает о себе без причины, и это наверняка несло дополнительные угрозы.

Он всё же завернул в свою контору в Плесецке. Узнал последние новости в космической сфере (фрегат «Великолепный» прислал сообщение о встрече с космолётом, принадлежащим частной археологической компании «Сириана», чёрт их туда занёс!), подстраховался на всякий случай, укрепив под волосами на голове пси-защитника, и отправился в Ашхабад.

Как оказалось, Бахченжиев, несмотря на возраст (восемьдесят лет) и статус специалиста высокого уровня (пятьдесят пять лет стажа), жил не в коттедже, разрешённом статусом, а в обыкновенном многоквартирном доме чуть ли не столетней постройки. Располагался дом достаточно далеко от центра города и был окружён такими же безликими домами, сконструированными и построенными машинами без участия людей. Предназначались они для временного проживания самых бедных слоёв населения, живущих только на пособия. Прошли годы и десятилетия, а количество обедневших туркмен не уменьшилось, и такие островки «урбанистической нищеты» так и остались доживать свой век на фоне дворцов, возведённых кланами высших чиновников и бизнес-бандитов.

Бахченжиев встретил гостя на пороге своей квартиры, услышав вызов по домофону. Он был худ, низкоросл и походил на шимпанзе в цивильном унике жёлто-коричневого цвета.

К Голубеву кинулась собака с чёрной жёсткой шерстью и стоячими небольшими ушами, завиляла хвостом и вдруг попятилась, показав зубы.

Хозяин цыкнул на неё:

– Бабон, к себе!

Собака отступила к двери на кухню.

– Цифровик? – кивнул на неё Голубев.

– Ризеншнауцер, – проворчал Бахченжиев, – натурал. Проходите, прошу вас.

Он сделал жест, указывая на крохотную гостиную, отгороженную от прихожей низкой перегородкой.