Эль Дьябло

– По-моему, не стоит нервничать. Хотя могу понять, после горы трупов на этой неделе поневоле воспримешь зрелище не очень адекватно. Простите меня. Итак, вы знаете главный постулат в религии инков? Весьма экзотичная мысль. По мнению наших предков, зло имело такое же право на существование, как и добро. Разве это не логично? Сам Дьявол – творение божье, сеньор. Поэтому и ацтеки, и инки старались укрепить отношения не только с добрыми богами, но и со злыми созданиями. Я до сих пор придерживаюсь подобной линии, ублажая кровью покровителей зла. Правда, мы не потрошим людей им в угоду, а лишь символизируем старые празднества… В конце концов, кто сказал, что демону пещер следует обязательно принести в жертву человека? Уверен, ему вполне достаточно и свиньи. Считается, что богу надо отдавать самое лучшее. Ну, мы так и делаем. Человеческая жизнь сейчас почти ничего не стоит, а вот хороший кабан дорог: моё племя ест свинину лишь по большим праздникам. Так что, полагаю, силы тьмы ничуть не против получить эскалоп вместо мёртвой девственницы… По крайней мере, сеньор, я бы на их месте вовсе не возражал.

– Зачем тебе это? – в упор спросил Мигель. – Ты не похож на идолопоклонника.

Жрец воздел вверх обе руки, символизируя отрицание.

– Ничего подобного, сеньор. Как я уже сказал вам, я полностью уверен в существовании инкских богов. Одно другому не мешает. Внизу, в селении нашего племени, стоит церковь, а наверху, под охраной двадцати воинов, – святилище с магнолией, скрытое от посторонних глаз. Вы знаете, в чём проблема христиан? Вы придерживаетесь веры в бесплотное божество, летающее в облаках и лишь однажды пославшее на Землю курьера с обязательством ждать его второго пришествия. Зато боги инков всегда обитали вместе с нами. Да, в общем, чего я рассказываю? Если не возражаете, сами полюбуйтесь.

Достав из-за пазухи горсть семян, Энрике бросил их в очаг.

Хижину заволокло густым сиреневым дымом. Михаил, зажав рот и нос обеими ладонями, бросился к выходу, но путь ему преградили мачете безмолвных индейских воинов. «Какой смысл сопротивляться?» Он покорился судьбе и полной грудью вдохнул дым.

…Когда Мигель открыл глаза, то увидел, что стоит в горах, посреди гигантских чёрных валунов. Дышалось с трудом, кажется, он находится очень высоко. Из-за ближайшего камня вышли двое людей в доспехах, производя такой звук, словно они были увешаны гирляндами консервных банок: оба гремели, громыхали и скрежетали. Михаил отшатнулся, но рыцари его не увидели. Они тащили за ноги труп женщины, – голова подпрыгивала, длинные волосы волочились по каменной крошке, кровь из разрезанного горла залила лицо: закатившиеся белки глаз жутко глядели из красной массы. Солдаты громко переговаривались по-испански, но это был какой-то иной испанский язык, не слишком понятный Мартинесу. Диалекты отличались друг от друга, как современный русский от старославянского, звучало много латинских слов. К счастью, латинский он учил в гимназии и в общем-то распознал смысл разговора рыцарей.

– Как ты думаешь, эта последняя?

– Сейчас посмотрим. Франсиско сказал, нам нужно тридцать девок-нехристей.

Размахнувшись, они бросили тело в гору трупов, сваленных у подножия старой магнолии на холме с каменной расщелиной. Один из рыцарей влез в гущу мертвецов, считая по головам. Проделав эту процедуру дважды, он со злобой выругался сквозь зубы.

– Так я и думал – двоих не хватает! Франсиско с нас шкуру спустит… Иди, приведи.

Второй испанец недовольно заворчал, но спорить не стал. Спустя полтора часа он появился вновь, таща за собой двух рыдающих индейских девушек – обеим не более пятнадцати от роду. Первый рыцарь с аппетитом грыз сочное яблоко. Завидев девиц, он оживился. Солдат поверг жертв к его ногам, – продолжая жевать, палач воткнул одной в горло меч, выдернул лезвие и сейчас же пронзил им грудь второй. Не отрывая взгляда от умирающих, убийца облегчённо вздохнул, улыбнулся и с хрустом прикончил яблоко.

– Ну, теперь всё. Надо доложить Франсиско, что работа сделана.

– Да, он велел убивать всех взятых в плен индейских баб. И верно, нечего с нехристями церемониться, разыгрывая христианское милосердие: после бойни под Ольянтайтамбо это верх неразумия. Ложась спать, я молюсь Иисусу, чтобы на следующее утро проснуться без ножа в горле, – ведь против нас воюют даже двенадцатилетние щенки.

Они удалились, спускаясь по узкой тропинке.