'Эль Гуахиро' - шахматист (книга 1)

1 Оливково-зеленая военная форма служащих всех родов вооруженных сил и Министерства внутренних дел Кубы.

Рамиро ощутил холодок - он возник где-то между лопаток и, неприятно обжигая, побежал вниз. И тут же ему почудилось, что он слышит падре Селестино. "Ибо, - был глас, - снова ты узришь меня, и я возвещу тебе грядущее и открою тайну спасения..." Явись мне, - говорил падре, - Господь, и возвести то, что обещал... возвестить... Помню, господи Иисусе Христе, как ты рек, что должно мне приять такие же, как Иову, испытания. Но теперь вижу, что мои страдания тяжелее его: у Иова ведь оставалась жена его, и друзья, и отеческая земля, услада для глаз. Я же лишен всего этого, нищ, сир, без отчизны, без крова, потерял друзей..."

Военный с пистолетом на боку и большеголовый приближались, а голос священника продолжал:

"Совсем не оставь меня, человеколюбец, призри на уста мои и на сердце мое, дай в терпении и благодарности прожить остаток дней и так обрести покой от множества моих утеснений, ибо ты благословен вовеки", - набатом отдавали в висках слова из легенды о мученичестве святого Евстафия.

"Океанолог" остановился. Бежать было некуда, да и как было бежать? Одна надежда на чудо, и он раздельно, от упадка сил, неуверенности, охватившей его помимо воли, тихо произнес:

- А что мне твой брат? Я его ни о чем не просил...

- Да он пошел за деньгами. Продай, я хочу купить твое ружье. Да вот и они идут!

- Нет! - вскричал Рамиро. - У тебя не все дома! Послушай, что за идея! Ты что придумал? - Рамиро искренне возмущался. - Тоже мне! Продай ему ружье, а я, с чем я буду охотиться? Да и не нужны мне твои деньги. Извини, я опаздываю на автобус. - И Рамиро, приветливо махнув рукой, стал неторопливо удаляться от пляжа в сторону, где должна быть автобусная остановка. "Черт его возьми! Вот напасть! Худо им, если увидят что новое, сразу бросаются, как на фортуну".

- Погодите, - остановил его большеголовый юноша.

- Я все сказал! Не продаю! - Рамиро обрел уверенность, а подошедший военный уже говорил:

- Норберто, таких денег у меня при себе нет! Если поедем в Варадеро, там я смогу достать...

- Чего уж теперь, раз ружье не продается.

А в ушах его звучало: "Да будет ему слава, честь, сила, величие и поклонение ныне и присно и во веки веков. Аминь!" Слова эти как прилетели, так и отлетели куда-то в небытие, словно уносимые ветром, и Рамиро еле их различал. Все вытеснила одна мысль: удержать ноги, сделать так, чтобы они не торопились, чтобы против его сознания не заспешили.

Мозг, освободившись от обуявшего его минуту назад страха, работал четко: "Тщательно провериться. Спокойно! На Пятой улице поликлиника с черным ходом. У Центрального сквера общественный туалет с двумя выходами и сразу скамейки и люди, среди которых можно затеряться и оглядеть каждого, кто выйдет вслед за мной".

Только сев в автобус, Рамиро опустил руку в карман. Там лежали пятьдесят песо и ключ с картонной биркой, на которой стояло: "Е, № 318".

Добравшись до Варадеро, Рамиро около часа удостоверялся, нет ли за ним наблюдения. И только убедившись, что он "чист", выпил два стакана "гуарапо" - сока, тут же на глазах выдавливаемого из стеблей сахарного тростника. Утолив жажду, он улыбнулся самому себе и не спеша отправился искать улицу Е, выходившую на пляжи, и коттедж № 318.

В холле на журнальном столике, где стояла ваза с цветами, ему была оставлена записка: "Луис, располагайся и отдыхай. Меня срочно вызвали в Гавану. Скоро вернусь. Все, что тебе надо, найдешь на кухне и в чемоданах". Он поел и лег спать.

Проснулся Рамиро только под вечер, принял душ и вышел прогуляться. Сразу бросилось в глаза, что улицы, скверы и парки, кафе и бары полны народа. И не американские туристы разгуливали в Варадеро, как это было прежде, а простой, по всему видно, трудовой люд. Это было непонятно и раздражало.

"Зачем? Зачем так хлипко обманывать?" - подумал он. Те, кто рассказывал ему о жизни на Кубе совсем иначе, не могли не знать ее действительного лица. "Глупо! Это все равно, что строить дом на гнилых бревнах. Будет стоять до первого свежего ветерка. Вот так, во многом они недальновидны. Лишь бы достигнуть успеха. И представляют себя непревзойденными. Ну и ладно, это их дело". Рамиро подумал еще, что люди, зажившие на Кубе иной жизнью, и веселятся по-иному. Их радость не показная, она не бьет в глаза своей рассчитанной роскошью и вызывает, черт возьми, невольное уважение своей искренностью.

Утром следующего дня он сел в автобус, который по новой автостраде всего за два часа доставил его в Гавану. Времени у Рамиро было много, и, взяв такси, он поехал в район Мирамар. Мексиканский дипломат, которого он этой ночью должен был навестить, не ждал его прихода. Рамиро имел приказание явиться к нему вечером или ночью, когда тот возвратится после работы домой. Перед этим, однако, следовало изучить обстановку.