Эль-Сид, или Рыцарь без короля

Колонна остановилась на расстоянии полета стрелы. Из печных труб не поднимался дым. Не лаяли собаки, хоть и должны были издали учуять лошадей. Ферма казалась необитаемой. Руй Диас отправил вперед двоих разведчиков налегке, а сам следил взглядом за воронами, кружившими невысоко в небе. Встретившись глазами с Минайей, понял: они оба думают об одном и том же.

А именно – о том, что открывшейся глазам картине можно было бы подыскать четыре или пять объяснений, но оба видели только одно. И оно им не нравилось.

Руй Диас приподнялся на стременах. Разведчики меж тем уже доехали до бурых стен. Один, спрыгнув наземь, передал поводья напарнику и с мечом в руке перешагнул порог. Вскоре вернулся, о чем-то коротко переговорил с оставшимся. И тот поднял меч рукоятью вверх, что означало: «Опасности нет».

Руй Диас обернулся к своим людям, и все они, без необходимости не шпоря коней, пощелкивая языком и потряхивая поводьями, медленно тронулись к поселению.

У ворот Руй Диас спрыгнул с коня. На разведчике, остававшемся в седле, лица не было, тогда как у его напарника в лице не было ни кровинки, а на бороде виднелись свежие следы рвоты. Этот арагонец по имени Галин Барбуэс был, несмотря на молодые годы, человек степенный и основательный, видавший виды, и вывести его из равновесия было нелегко. Узнав про изгнание Руя Диаса, он примкнул к дружине на Арлансонском мосту; на родине случилась с ним некая неприятная история, о которой Галин распространяться не любил. Впрочем, в отряде не у него одного, а еще кое у кого имелись пятна на совести.

– Худо? – спросил Руй Диас.

– Хуже некуда.

Они вместе подошли к двери. Как и везде в новых поселениях на границе по реке Дуэро, жилой дом – толстостенный и с бойницами вместо окон – и службы были обнесены стеной из необожженного кирпича. Во дворе еще остался пепел кострища и валялись останки бычка: голова, ноги, потроха, которыми побрезговали, когда жарили тушу. Останки клевали вороны, трех-четырех из них Руй Диас и его спутник спугнули, когда вошли во двор, – и замерли, увидев, что на дверях амбара распяты двое.

– Старики, – сказал Барбуэс спокойно. – По годам их в рабство не продать… И для всего прочего никакого от них проку.

Руй Диас молча кивнул, глядя на распятые тела. Издали они казались куклами, набитыми соломой, какие продают детям на ярмарках. Подойдя поближе, он увидел, что это два седовласых немощных старца; у одного из вспоротого живота свисали кишки. Перед тем как распять, старикам отрезали уши и носы: раны были черны от мух.

Барбуэс показал на бычьи внутренности:

– Развлеклись немного за ужином. – Он вытер бороду. – Для них крики и стоны – как музыка.

Руй Диас вопросительно глянул на него вполоборота:

– Только так развлекались?

– Не только.

И повел командира к дому. Дверь была выбита, и на полу дрожал прямоугольник солнечного света. В нем виднелось женское тело – нижняя его половина: раскинутые ноги, темное пятно лобка. Верхняя половина оставалась в полумраке.

– Крови нет, – заметил Руй Диас.

– Ее задушили.

– Наверно, слишком отчаянно отбивалась.

– Возможно.

Они вернулись в патио. Минайя и рыжий монашек смотрели на распятых. Монашек пробормотал несколько латинских слов, потом дважды осенил стариков крестным знамением. Потом перекрестился сам – раз, а заметив выходящих из дома, и другой. Молодое веснушчатое лицо его было искажено ужасом.

– Кто здесь жил? – спросил Руй Диас.

– Два семейства… Переселились года полтора назад.

– И сколько их было?

– Да вроде бы душ девять… Три поколения – деды, отцы, дети… – Он показал на распятых. – Значит, семерых угнали.

– Шестерых.

Монашек непонимающе застыл с открытым ртом. Потом взглянул на дом и передернулся всем телом:

– О Господи Боже мой…

– Вот именно.

Монашек забежал внутрь и через мгновение выскочил наружу, белый как полотно. Его пошатывало, казалось, ноги его не держат. Но вот, глубоко вздохнув, он справился с собой, оглядел поочередно своих спутников. Да, он был молод, но отвагой наделен в должной мере. Граница по реке Дуэро закаляла каждого, кто сколько-нибудь жил там, будь то монах, поселенец или воин.

– Одна из матерей… – проговорил он. – Как звали, не знаю.

И замолчал. Руки у него тряслись.

– Мавры увели двоих взрослых мужчин, женщину, девочку и двоих малышей.

– И скотину угнали, – добавил Минайя, кивнув на пустой хлев и следы копыт на земле.

Монах кивнул:

– Держали трех-четырех коз и овцу, кажется… И быка. – Он показал на разбросанные по двору ноги, голову, внутренности. – Люди бедные. Запрягали его в плуг.

Поискав немного, обнаружили дерюжный мешок и накрыли тело женщины. Потом вышли наружу. Воины, спешившись и взяв коней под уздцы, терпеливо ждали. Когда Руй Диас и его спутники шагнули за ворота, почти все двинулись навстречу взглянуть.

– Пусть двое женатых обрядят женщину в саван, – приказал Руй Диас. – Потом похоронить всех троих. И поживей, ехать надо.