Элайзабел Крэй и Темное Братство

— Все, на этом закончим, — тихо и повелительно проговорил Таниэль. — Хватит вам злорадствовать, Перрис.

— Уж не хотите ли вы сказать, что вам не интересно узнать остальное? — ухмыльнулся Перрис. — Ведь дальше будет еще смешнее!

— Таниэль. — Элайзабел выдавила из себя подобие улыбки. — Я должна дослушать до конца.

Таниэль не знал, на что решиться. Он остро сожалел о том, что привел ее сюда. Получалось, что по его вине она принуждена была страдать, выслушивая все это.

— Мисс Элайзабел, я…

— Пожалуйста, дайте ему договорить. — В ее зеленых глазах читалась решимость. — Есть вещи, знать которые необходимо, как бы тягостно это ни было.

— Так мне говорить дальше? — с надеждой вопросил Боров. Было заметно, что ему не терпится продолжить свой рассказ. И потому, не дожидаясь ответа, он с ухмылкой принялся говорить дальше: — И таким-то вот манером оба они быстро потеряли все, что имели. Сэнфорт по своей лености, а Элисандра из-за испорченной, можно сказать, скандальной репутации. Сэнфорт, как я вам уже имел честь докладывать, не любил себя ничем утруждать и в дела судоходства не вдавался. Вот его управляющие и помощники и пустили все по ветру, бедняга даже оглянуться не успел. Ну а за Элисандрой слишком много водилось грешков, чтоб ее оставили в Королевском оркестре. Несмотря на талант. Ведь она и вправду была такой одаренной музыкантшей, что оркестровое начальство, надо думать, охотно закрыло бы глаза на иные из ее слабостей вроде там пристрастия к наркотикам или неразборчивости в связях с мужчинами. Да беда-то была в том что этим все не ограничилось, о нет! У этой парочки больно велика оказалась тяга к пороку, и вскорости то, что у нас принято именовать великосветским развратом, им прискучило. Их на другое потянуло. И стали поговаривать, что оба они вступили в тайную секту, где членами состояли аристократы, политиканы, законники и другие сильные мира сего.

Перрис Боров придвинулся к слушателям ближе и понизил голос:

— Это сборище называет себя Братством. Уверен, вы о нем оба слыхали.

Таниэль зажмурился, как от боли, и опустил голову. Меньше всего на свете ему хотелось верить этой информации. Но оснований сомневаться в словах Борова у него не было.

— Это правда, — неожиданно донесся до него голос Элайзабел. Он повернулся к ней, вопросительно подняв вверх брови. — Господин Перрис Боров рассказывает все как было. Я теперь вспоминаю. При мне это название не произносилось, и тем не менее… Они действительно вступили в Братство. Мне откуда-то это известно.

— Ну да, ну да, — с издевательской ухмылкой подхватил Перрис. — Простите, я ведь и позабыл про очаровательную Элайзабел. А она, пока ее родители погрязали в делишках, которых устыдилась бы самая распоследняя городская шваль, вела жизнь совсем другую. У нее с ними, можно сказать, не осталось ничего общего. А у Элисандры и Сэнфорта после вступления в Братство снова завелись деньжонки, и для девицы ничего не изменилось: нянюшки, гувернантки, Дорогие закрытые частные школы. Она была не очень-то уживчивой, у воспитателей и школьных наставниц от нее еще как головы болели, мороки с ней было будь здоров, но родители ничего этого попросту знать не желали. Вниманием, короче, они ее не баловали, как она ни старалась его к себе привлечь.

Таниэль с опаской покосился на Элайзабел: какова-то будет ее реакция на столь резкие суждения о ее характере? Но девушка снова застыла в безмолвной неподвижности, и он ничего не смог прочитать на ее отстраненно-равнодушном лице.

— Вот так у них все и шло, но неделю тому назад, — голос Перриса окреп и возвысился до мощного крещендо, — вся семейка Крэев исчезла из своего особняка в Кенте. Только их и видели. Редкий случай, когда они покинули дом все втроем, сообща, так сказать. Однажды вечером отправились на боковую, а на рассвете их уж и след простыл…

— А дальше? — спросил Таниэль. — Что же было дальше?

— Да ничего, — пожал плечами Перрис. — Ровным счетом ничего. В газетах про это не сообщалось, полиция их не искала. Довольно-таки известное в свете семейство вдруг исчезло без всякого следа, а шуму вокруг этого никто не поднял.

— Но как вы это объясните? — полюбопытствовала Элайзабел, только чтобы поддержать разговор. Ее охватило странное равнодушие, как если бы Боров вел рассказ не о ее жизни, а о ком-то постороннем.

— Так я ж ведь уже вам толковал об этом Братстве. — Перрис почесал грязными пальцами переносицу. — А в нем состоят полицейские, издатели газет, богатые бизнесмены… Поверьте мне, мисс, они-то и решают, что следует, а чего не следует знать публике… Широким, так сказать, слоям…

Элайзабел пытливо заглянула в его глаза. Тот, что был обезображен бельмом, не выражал ничего, здоровый же так и лучился хитростью и злорадством.

— Вы еще что-то хотели добавить.

— Ваша правда. — Перрис вздохнул с притворным сочувствием. — У моей маленькой истории есть еще печальное послесловие. Четыре дня назад тела Элисандры и Сэнфорта Крэев выудили из Темзы. Похоже, они прыгнули в реку с Тауэрского моста.