Элантида (СИ)

Витольд - спокойный, как безбрежное море во время штиля, ты смог мне простить, что я от тебя ушла, но сможешь ли ты понять, что это совсем не из-за того, что со мной произошло? Сможешь ли ты понять, что тогда, разговаривая с тобой, я и сама понятия не имела о том, что произойдет через несколько минут? И сможешь ли ты понять, что сейчас, несмотря на то, что случилось, мне все также нужна твоя дружеская поддержка, твое крепкое плечо, на которое всегда можно было опереться, твое безграничное спокойствие и твоя мягкая всепонимающая улыбка? Теперь я в этом нуждаюсь во сто крат больше чем когда-либо... Думаю, поймешь. Я очень надеюсь на это.

Эльстан... О, прекрасный принц, твои глаза все еще переливаются всеми оттенками зеленого цвета? Но ты, я вижу, уже вполне можешь соображать, и, надеюсь, тоже правильно оценишь то, что происходит. Твой отец - мудрейший Илидор, которого я очень люблю и безмерно уважаю - он правильно воспитал тебя.

Милые мои, вас столько раз предавали, прошу вас, не сочтите за предательство то, что ваша подруга стала... той, кем стала. Она по-прежнему любит вас, вы ей очень дороги. И она нуждается в вас. Больше, чем...

Ой, как-то пафосно у меня получается думать. Когда же эти постэффекты закончатся? Я взглядом подняла солонку, стоящую на столе, пронесла по воздуху и опрокинула в тарелку Ташу. Тот вскинулся, вокруг него закружился вихрь, засверкали молнии, пробегая по черной гриве трескучими электрическими разрядами. Жаль, что пламя не вспыхнуло - задула бы его с удовольствием. Дарсинея растерянно захлопала ресницами, как всегда, не понимая, что происходит, и попыталась - впрочем, безуспешно, - успокоить своего разбушевавшегося восслюбленного, мягко погладив его по руке. Это, разумеется, не помогло, напротив, разозлило его еще больше, он вскочил... и тут же сел на место, натолкнувшись на мой насмешливый взгляд. Нет, я ничего не сделала. Но Таш как-то сдулся, сел на место, по-прежнему полыхая и заливаясь краской, но говорить ничего не стал. Странно. Обычно он на выражения не скупился. А я никогда не могла ему ответить, пасуя перед его напором, и только разводила руками. Правда, в его словах вразумительного было... ну, не то чтоб мало, но, откровенно говоря, не очень много, однако, это его не смущало. Да, чего уж там говорить, голова никогда не была его сильным местом. Но у него была сила. И не только физическая сила и, - что немаловажно, - сила магии, но и, - что я ценила в нем превыше всего, - сила духа.

Таш никогда и ни в чем не сомневался. Он действовал. И сейчас я понимаю, что иногда он все же был прав - зачастую своевременное действие, каким бы грубым оно ни было, дает большую результативность, чем самые изысканные дипломатические переговоры. Моя ошибка была в том, что я все хотела сделать по-хорошему. И еще в том, что очень редко слушала Таша. А зря. Ну, ничего, теперь у меня есть отличный шанс обе эти ошибки исправить. А то, что Таш научился смирению - так это вообще победа! Вот уж верно, нет худа без добра.

Я медленно подошла к столу и заняла свое место. Во главе. Напротив Этаны. Дарси все еще хлопотала вокруг Лантрэна, сам Таш уткнулся в тарелку и молча кипел, как мне показалось, злясь на себя за то, что так быстро сдался - причем, по причине, самому себе непонятной, а возмущаться снова было бессмысленно и теперь уже неактуально.

Я собралась. Вздохнула. Ага, внимание к себе привлекла, значит надо говорить - дальше держать паузу не имеет смысла.

- Дани, - повернулась я к темному эльфу, - ты все еще хочешь узнать природу моего дара? Думаю, я готова тебе о ней рассказать.

Книга 3.

Глава 1.

В Изумрудных Чертогах было неспокойно. Ночью над лесом пронесся небывалой силы ветер - растрепал кроны вековых деревьев, спутал тонкие ветви кустарников, пригнул к земле стебли растерявших лепестки цветов, а в прозрачную воду знаменитых на весь мир фонтанов, выточенных из мерцающих камней, насыпал песка, набросал сорванных листьев, сломанных маленьких веток, превратив оплот незыблемости, совершенной красоты и неизменного порядка в запыленную и замусоренную жертву неожиданно разгулявшейся стихии. Когда утро все-таки настало, в чем некоторые Перворожденные за ночь не раз успели усомниться, приняв вот уже несколько сотен лет не посещавший Чертоги ураган за знамение, когда тучи, стягивающие всегда чистое и ясное небо, наконец, рассеялись, и удивленное постигшей его участью солнце робко показалось из-за пленившей его завесы, по владениям Илидора пронесся многоголосный стон эльфов. Любопытные солнечные лучи с изощренной жестокостью выуживали из благодатной ночной тьмы, стыдливо прикрывающей обесчещенные леса, следы грубого и грязного насилия и безжалостно выставляли их на всеобщее обозрение, показывая картину чудовищного надругательства в полном свете, воссоздавая ее в мельчайших душераздирающих подробностях.