Элантида

— Ну что вы, — замахал руками хозяин одинокой землянки. — Уж точно не пленница, не переживайте. Скорее гостья, даже очень ожидаемая.

— Настолько, что для этого даже понадобилась меня похищать? Да уж, ничего себе гостеприимство!

Карлик покачал головой. В другой момент я бы непременно устыдилась своих обвинений, но сейчас меня просто несло, хоть я и понимала, что он здесь не только не при чем, но и по всей видимости выражает желание мне помочь… Хотя…может статься, что очень даже «при чем» — почему нет?

Дварф грустно вздохнул.

— Очень жаль, что у вас сложилось такое превратное впечатление о…

— О чем? И какое оно у меня, интересно, еще должно было складываться? Я ехала себе по лесу, никого не трогала, тут на меня ни с того ни с сего нападают до зубов вооруженные неизвестно чем всадники, швыряют в меня молниями с отнюдь не дружелюбными намерениями, потом гонят моего коня к какой-то дыре, впрыгнув в которую мы оказались на лоне природы, не имеющей никакого отношения к моему прежнему местонахождению, и как только мы окончательно заблудились, вдруг чуть ли ни на ровном месте появляетесь вы, да так радушно меня встречаете, словно всю жизнь только того и ждали — и вот как я все это должна расценивать?

Дварф прищелкнул языком.

— Боюсь, что на ваши вопросы я так быстро не отвечу. — Я хмыкнула. — Но попытаюсь, — его губы снова тронула мягкая улыбка. — Но мне будет удобней вам все объяснить, если вы не будете относиться ко мне враждебно, а попытаетесь хотя бы поверить на слово, что я желаю вам только добра.

Я вздохнула. Надо, наконец, брать себя в руки.

— Давайте категории добра и зла пока оставим в покое, но, должна признаться, вы правы — я не буду ничего высказывать, не буду на вас набрасываться, считая врагом априори. Но для этого мне потребуется информация, способная изменить уже, как вы сказали, сложившееся превратное впечатление. Слушаю вас, господин Дварф.

Он поджал губы, но говорить не спешил, кажется, собирался с мыслями.

— Только прошу вас без загадок, шарад и прочих сбивающих с толку приемов, ладно? — попросила я. — Давайте уж, говорите все как есть, я особа не дюже впечатлительная, нервы у меня крепкие, в обмороки падать не буду, обещаю. Только начистоту, хорошо? И не стесняйтесь, поведайте свои преданья старины глубокой.

Отпив горячего киселя из крупной кружки, больше подходившей под пиво, Дварф очень значительно поставил ее на стол, слегка пристукнув донышком о столешницу, пристально взглянул мне в глаза и начал свой рассказ…

В начале было… нет, это у нас в начале было Слово. У них же в начале была Элантида. И все через нее начало быть…

Нет, это не земля обетованная, хотя, возможно, раньше и была ей. Нет, это не то место, куда попадают после смерти… Это то место, откуда пришла жизнь. Во всем своем многообразии. И… я, кажется, догадываюсь, откуда. Что-то уж название больно знакомое…

— Простите, что перебила, маленький вопрос — а почему Элантида?

Дварф на мгновение запнулся, удивленно развел руками.

— Потому что богиню звали Элантэ…

Ах, вон оно что… Он укоризненно поджал губки, и я, одернув себя за подобное проявление нетерпеливости, пообещала больше его не перебивать.

Итак. Элантэ — это богиня. И не просто богиня, а демиург. Создатель всего живого. Этот мир — ее творение, целиком и полностью, до последней травинки. Я мысленно улыбнулась — видимо, здесь ее очень любят, если так доходчиво мне объясняют ее заслуги. И я не ошиблась — да, любят. Дварф тут же поведал об исключительной доброте Элантэ, о том, что ее любовь ко всему сущему поистине божественна, и о том, что… великодушная богиня исчезла из этого мира, не в силах бороться со злом, стремящимся поглотить во тьму ее светлый и радужный мир. Но это было уже несколько позже.

А сначала… Элантэ была не одна. С ней в это мир пришли и другие боги, или, как они себя называли, Элантэны. Этана — богиня равновесия. Она отвечала за границы между мирами, сдерживая барьер, дабы никто извне не смог сюда просочиться — иными словами, должна была поддерживать спокойствие и порядок на Границе. Дварф обмолвился, что изначально она должна была отвечать вообще за все границы и дороги, но вскоре почему-то это не стали вменять ей в обязанность — надо думать, если она одну Границу нормально не держит, о чем свидетельствует мое здесь появление, что уж обо всех-то говорить! Впрочем, Дварф то ли из чувства такта по отношению к отсутствующей здесь даме, то ли просто из острого нежелания ударить в грязь лицом перед чужеземкой, но комментировать эту оплошность Этаны не стал, что ему не мешало при этом очень выразительно вздохнуть.