Элантрис

Случалось, что Раоден желал отцу смерти. Он ежедневно наблюдал страдания простых людей и знал, что в них виноват король. Йадон доказал, что ради достижения успеха пойдет на любое вероломство, и безжалостно сокрушал стоящих на пути. Постоянные свары между придворными приводили его в восторг, в то время как государство разваливалось на глазах. Без Йадона на троне Арелону будет лучше.

И все же, услыхав новость о гибели отца, Раоден не мог стряхнуть нахлынувшую грусть. Его сердце с готовностью забыло о жестоком короле последних лет и горевало по отцу из детских воспоминаний. Тогда Йадон был одним из самых успешных купцов страны; соотечественники его уважали, а сын любил безграничной детской любовью. Отец казался воплощением силы и достоинства, и в дальнем закоулке сердца до сих пор хранился образ величайшего из героев.

Присутствие Сарин и занятия с эйонами помогали ему забыть о потере. Если он не проводил время с девушкой, то усиленно занимался древней магией. Теперь жители Нового Элантриса со многим справлялись без него: они сами находили себе работу, а редкие споры удавалось решить без его вмешательства. Поэтому Раоден почти постоянно сидел в библиотеке и вычерчивал эйоны, пока Сарин читала.

– На удивление мало сведений о современном Фьердене, – произнесла принцесса, просматривая очередной том. Он был настолько тяжел, что ей пришлось попросить помощи, чтобы донести его до столика.

– Может, ты еще не нашла нужную книгу, – откликнулся Раоден.

Сарин расположилась на обычном месте, а он стоял за стопкой книг рядом с ее стулом и упражнялся с дополнениями к эйонам, о которых недавно читал. Сейчас он рисовал символ Эхе.

– Возможно, – с сомнением согласилась девушка. – Везде написано о старой империи, только одна книга об исторических преобразованиях упоминает Фьерден последнего столетия. Я всегда считала, что элантрийцы тщательно изучали другие религии, хотя бы для того, чтобы знать своих соперников.

– Как я понимаю, элантрийцы не возражали против соперничества.

Когда Раоден заговорил, его палец соскользнул в сторону, нарушив ровную линию. Эйон мгновение повисел в воздухе и пропал; крохотная оплошность повлияла на весь сложный символ. Принц вздохнул и продолжал рассказывать:

– Элантрийцы считали себя намного выше других, так что им не приходилось беспокоиться о конкурентах. Большинство вообще относились к тому, поклоняются им или нет, с полным равнодушием.

Сарин обдумала его объяснение, отодвинула в сторону пустую тарелку из-под сегодняшнего обеда и вернулась к книге. Раоден не стал говорить ей, что увеличил ее порцию, как любому новичку в течение первой недели в Элантрисе. Он по опыту знал, что постепенное ограничение в еде помогало разуму лучше приспособиться к голоду.

Он начал рисовать символ заново, и тут дверь в библиотеку отворилась.

– Он все еще наверху? – спросил принц вошедшего Галладона.

– Коло, – с чувством ответил дьюл. – Кричит на своего бога во всю мочь.

– Ты хотел сказать «молится».

Галладон передернул плечами:

– Не понимаю, почему он считает, что бог его не услышит, если он будет говорить тихо.

Сарин подняла голову от книги.

– Вы говорите о джьерне?

Принц кивнул.

– С раннего утра он стоит на стене над воротами и упрашивает Джаддета исцелить нас.

Девушка изумленно распахнула глаза.

– Исцелить?

– Что-то в этом духе. Снизу плохо слышно.

– Джьерн молится о здоровье элантрийцев? Вот так перемены… – Принцесса подозрительно прищурилась.

Раоден пожал плечами и вернулся к эйону. Галладон выбрал книгу о сельском хозяйстве и с интересом листал ее: последние дни он пытался придумать способ орошения, подходящий для условий Элантриса.

Принц почти закончил эйон и запутанные уточнения к нему, когда заметил, что Сарин отложила книгу и с интересом наблюдает за ним. Под ее пристальным взглядом он опять ошибся и даже не успел понять в чем, как эйон померк. Он поднял руку, чтобы начать заново, а принцесса все не спускала с него глаз.

– Что? – наконец не выдержал Раоден.

Палец автоматически вычерчивал основу любого эйона: верхнюю линию, потом наклонную черту и точку посредине.

– Ты уже час рисуешь один и тот же символ.

– Тренируюсь, пока не получится правильно.

– Но у тебя же получалось! Дюжину раз подряд.

Принц пожал плечами.

– Эйоны помогают мне думать.

– О чем? – Сарин определенно устала от изучения имперской старины.

– В последнее время об Эйон Дор. Я понимаю почти всю теорию, но так и не могу разгадать, что запирает Дор. Я чувствую, что эйоны изменились, что старые формы неверны, но не могу понять почему.

– Может быть, что-то случилось с королевством, – не задумываясь предположила девушка. Она откинулась на спинку стула, так что его передние ножки приподнялись от пола.

– В каком смысле?

– Ну, – протянула она, – ты сам говорил, что эйоны и ваша земля как-то связаны; я даже могу подтвердить.

– Да? – Раоден улыбнулся, продолжая чертить. – Подготовка прекрасной принцессы включала в себя тайные уроки по древней элантрийской магии?

– Нет. – Сарин эффектно качнула головой. – Но меня обучали эйонам. Любой эйон начинается с Арелона, я выучила это еще в детстве.