Элантрис

– Они так же легко переносят несильную боль – ушибы, синяки и тому подобное. Но все равно со временем не выдерживают, как и все остальные. Только что ребенок весело играл, но стоит ему лишний раз упасть или порезаться, и его разум ломается. У нас есть другая комната, подальше от этих малышей. Там живут десятки детей, которые целыми днями плачут.

Раоден задумчиво кивнул.

– Зачем ты их мне показала?

– Я хочу присоединиться к твоей команде. Когда-то я служила твоему отцу, несмотря на плохое мнение о нем. Теперь я хочу послужить сыну, который завоевал мое уважение. Ты примешь нас?

– Это честь для меня.

Она кивнула и со вздохом повернулась к детям.

– Во мне осталось немного жизни, лорд Раоден, – прошептала Карата. – Меня тревожит, что будет с детьми, когда меня не станет. Твоя сумасшедшая мечта об Элантрисе, где мы растим пищу и не обращаем внимания на боль… Я хочу увидеть, как ты попытаешься воплотить ее. Я не думаю, что замысел осуществим, но надеюсь, что попутно ты сделаешь нас счастливее.

– Спасибо. – Принц осознал, что только что принял на свои плечи огромное бремя.

Карата прожила под его весом целый год, и он видел по глазам, как она устала. Теперь она сможет отдохнуть, когда придет ее час, ноша перейдет к нему.

– Тебе спасибо, – откликнулась элантрийка, не отводя глаз от детей.

– Скажи мне, – после некоторых раздумий спросил Раоден, – ты действительно приказала бы своим людям переломать нам кости?

– А ты, принц? Что бы ты сделал, попытайся я убить короля?

– Понимаю. Лучше оставить оба вопроса без ответов.

Карата кивнула, в ее усталом взгляде светилась спокойная мудрость.

Раоден узнал высокую фигуру, опирающуюся на стену часовни, и невольно расплылся в улыбке. Крохотное пламя фонаря высвечивало встревоженное лицо Галладона.

– Путеводный свет, дружище? – из темноты спросил принц.

– Сюл! – закричал Галладон. – Во имя Долокена, ты живой?

– Конечно нет, – рассмеялся Раоден и хлопнул друга по плечу. – Если верить твоим словам, мы все мертвы.

Дьюл усмехнулся.

– Где Карата?

– Я проводил ее до дому, как и полагается джентльмену.

Их голоса разбудили обитателей церкви.

– Господин Дух вернулся! – радостно воскликнул Саолин.

– Я принес тебе подарок. – Принц вытащил из-под лохмотьев меч в ножнах и перекинул его служаке. – У тебя получилось изумительное копье, учитывая, из чего оно сделано. Но сдается мне, если дойдет до драки, лучше тебе обзавестись кое-чем покрепче.

Саолин потянул из ножен лезвие. Меч, снаружи ничем не примечательный, среди руин Элантриса поражал своей красотой.

– Ни пятнышка ржавчины, – благоговейно вымолвил солдат. – И клеймо личной гвардии короля!

– Значит, король мертв? – спросил жадный до новостей Мареш.

– Ничего подобного. Наш поход оказался делом личного характера, и убийство в него не входило. Хотя хозяин меча скорее всего очень зол.

– Еще бы, – фыркнул Галладон. – Нам больше не стоит бояться Караты?

– Нет, – улыбнулся принц. – Наоборот, ее шайка собирается примкнуть к нам.

Команда разразилась удивленными возгласами, и Рао-дену пришлось переждать, пока они утихнут.

– Завтра мы навестим элантрийский дворец. Во владениях Караты находится нечто, что следует увидеть всем элантрийцам.

– Что именно, сюл?

– Доказательство, что голод можно победить.

Глава четырнадцатая

С вышиванием у Сарин обстояло не лучше, чем с рисованием. Неудачи ее не останавливали: неважно, сколько усилий принцесса тратила на признание в традиционно мужских делах, она собиралась доказать, что ей несложно вести себя, как подобает благородной девице. И не ее вина, что ничего не получалось.

Она подняла пяльца на свет. Вышивка задумывалась как распевающая на суку алая птица. К несчастью, принцесса сделала набросок собственноручно, а вкупе с крайне непослушной и вертлявой иглой картина больше всего напоминала раздавленный помидор.

– Очень хорошо, милочка, – похвалила Эшен.

В жизнерадостных устах королевы комплимент прозвучап искренне.

Сарин вздохнула, уронила пяльца на колени и потянула коричневую нить, предназначавшуюся для сука.

– Не переживай, – посоветовала Даора. – Доми всем дает разные способности, но всегда вознаграждает усердие. Продолжай стараться, и у тебя получится.

«Тебе легко говорить», – мысленно оскалившись, подумала принцесса. На пяльцах Даоры оживал шедевр вышивания: кружащиеся и прыгающие по ветвям раскидистого дуба стаи птиц. Жена Киина представляла собой образец аристократических достоинств.

Даора не ходила, она плыла, и любое ее движение переполняли изящество и благородство. Ее косметика подчеркивала алые губы и делала взгляд влажным и таинственным, но не бросалась в глаза. Арелонка была в тех годах, когда красота юности еще не пропала, а возраст добавлял ей величия. Коротко говоря, Сарин возненавидела бы ее с первого дня знакомства, если бы Даора также не оказалась Добрейшей и умнейшей женщиной при дворе.