Эльдорадо

Нет!!! – Сергей уже почти орал, заглушая даже латинского певца и доморощенных исполнителей «Морозко», на него начали оборачиваться, – Она именно так устроена, ровно так и только так! Только вперед, без всякой жалости, вперед на покорение новых пространств! А не получается ничего, потому что нас всех ломает система – он вновь обвел руками пространство вокруг, – Система, которой нужны тихие, сыкливые, послушные рабы, для которых правила, не ими, но именно для них, придуманные и написанные, важнее изначального стремления к действию, к завоеванию! Каждый человек, по сути своей, рождается покорителем, но его переламывают, перемалывают, превращают в безропотного раба! Правила, кодексы, законопослушание – вот что ценится в современном мире, где все противоестественно, все построено против изначальных, естественных принципов природы – завоевать, идти вперед или погибнуть! А сейчас, в нынешней цивилизации все извращено, перевернуто с ног на голову – все направлено на подчинение и создание безвольных биороботов, падающих в обморок при виде капли чужой крови… В итоге, люди либо пробивают себе дорогу ложью, подлостью, приспособленчеством и блатом, превращаются в безнаказанных хамов в окружении безропотных овец – например, наши доблестные начальнички, Павлики там всякие, прочее говно… Либо, как мы с тобой, просто тихо ломаются и молча страдают все жизнь, не в силах примирится, мучаются от диссонанса между тем, что внутри и тем, что окружает, к чему принуждают… Не только мы, даже не только наша страна – весь современный мир. Один только пример с ковидлом, паникой вокруг него, уже сам за себя говорит…. Целая планета сыкливых уебанов, готовых по щелчку немедленно замотать себе морды и перестать выходить из дома только потому, что им было сказано так сделать… Типа, для их же собственного блага…

– Нельзя жить в обществе и, одновременно, быть от этого общества свободным. Вроде как, Ленин это сказал…, – Вадик покачал головой, – Ну, вообще-то, можно возразить, что уход от «изначальных принципов природы» – это прогресс, переход от изначального варварского состояния к более цивилизованному… А «правила и ограничения» – есть ограничения, диктуемые гуманизмом, как закономерным следствием любой техногенной цивилизации, в которой, вслед за совершенствованием убойной мощи оружия, возникает потребность в максимально возможном отказе от насилия, просто в целях самосохранения, чтобы такие вот «покорители» и «завоеватели» не изничтожили друг друга и всех прочих… Если же еще вспомнить о неизбежном появлении и расширении моральных и этических норм, опять же, как следствие технического развития и прогресса, изменений условий труда и жизни, то…

– Ты сам то хоть немного веришь во всю эту высоконаучную хуйню, которую сейчас тут выдал? – Сергей негромко и невесело засмеялся каким-то необычно трезвым для его нынешнего состояния смехом, – Заученно повторяешь типовые догмы, вбиваемые с детства в каждого. Это у тебя-то «изменившиеся условия труда», тебя лично эти этика и гуманизм коснулись? Ты раб, подстилка, подтирка для задницы всех тех, кто выше тебя, они с тобой в любой момент могут сделать все, что пожелают и никакие правила с законами не спасут, они для них и писаны. И я точно такой же раб… только в том обществе свободного насилия, анархии и завоеваний, которым нас так пугают, у нас с тобой, возможно, был бы какой-то шанс и самим тоже пробиться… а сейчас, против сложившейся и окрепшей системы никакого. Два ничтожных муравья перед каменной многометровой стеной… даже нет, на каменную стену можно было бы влезть, скорее, огненной стеной. Сунься – и сразу сгоришь дотла. Что сейчас объявляется самым страшным и недопустимым для современного общества победившего гуманизма? Радикализм, экстремизм и тому подобное… Иначе говоря, чтобы с тобой ни случилось, обязан терпеть и утираться. А если вздумаешь хоть немного восстать и оказать сопротивление распоясанному хаму или не дающему жить буйному соседу сверху, то незамедлительно обрушишь себе на башку карающую мощь всей системы.

– Полагаю, ты сейчас, скажем так, несколько пьян, поэтому и настолько однобоко все оцениваешь, – Вадик продолжал качать головой, но взгляд у него был какой-то странный, совершенно ему не свойственный, будто что-то глубоко в душе все-таки Сергеевы слова у него зацепили, – Да, мы в самом низу социальной лестницы, но живы же, нас унижают, но особо не трогают… Можно уйти в эту, как ее, внутреннюю изоляцию, что я периодически и делаю… А раньше, во времена феодализма там, античности, постоянных войн всех со всеми, которые ты вспоминаешь, так просто давно убили бы как самых слабых…