Эльдорадо. Золото и кокаин

— Судья требует, чтобы вы были помещены в подземный каземат, предназначенный для закоренелых преступников, — горестно вздохнул тюремщик. — К счастью для вас, этот каменный мешок сейчас занят, так что я не смогу исполнить его пожелание. Придется вам отправляться в общую камеру, там, конечно, тоже не сады Альгамбры, но по крайней мере можно прилечь и поспать. В каземате это вряд ли бы вам удалось, там кишмя кишат крысы. Я распоряжусь, чтобы вам дали сухой соломенный тюфяк.

— Вы крайне добры, сеньор, — поклонился я, растирая затекшие запястья.

— Утешайте себя мыслью о том, что вы здесь ненадолго, — сказал добрый старик. — Завтра или послезавтра вас отвезут в Вальядолид.

Он отечески похлопал меня по спине и приказал стражникам отвести меня в камеру.

Глава седьмая. Paraiso terrenal

Paraiso terrenal

Первое, что я почувствовал, спустившись по трапу самолета в аэропорту Ла Чинита в Маракайбо, — это запах тропиков. Жаркий, влажный воздух, напоминающий атмосферу турецкой бани, был пропитан невероятными, ни на что не похожими ароматами. В неправдоподобно синем небе ярко сияло полуденное солнце. Контраст с холодной, заснеженной Москвой, которую я покинул двенадцать часов назад, был так велик, что я даже засомневался, не снится ли мне все это.

Кто-то нетерпеливо подтолкнул меня в спину, и я поспешил к автобусу. Автобус был ярко-желтым, очень нарядным; у передней дверцы стояла невысокая смуглая девушка в красивой кремовой униформе и улыбалась пассажирам, демонстрируя крупные белые зубы.

— Bienvenido a Venezuela! — сказала она мне.

— Muchas gracias, senorita hermosa! — улыбнулся я в ответ.

Ее улыбка на мгновение стала еще шире; удивленно взлетели тонкие черные брови, в глазах мелькнули веселые искорки. В следующую секунду она уже переключилась на идущего за мной пассажира:

— Bienvenido a Venezuela!

— Thanks, — буркнул пассажир по-английски. Это был высокий желчный голландец, сидевший рядом со мной в самолете. Испанского он почти не знал и очень возмущался тем, что таможенные декларации, которые нам раздали в полете, были составлены не на английском.

— Черт знает что, — ворчал он, разглядывая свою декларацию. — Вот что такое «maletas»? Здесь спрашивают: есть ли у меня с собой maletas? Это что, дети? Они хотят знать, путешествую ли я с детьми?

Я объяснил ему, что maletas — это вовсе не дети, а чемоданы, то есть багаж, но после этого он стал смотреть на меня как-то косо.

— Проклятая жара, — прошипел он, протискиваясь в дальний угол автобуса. Он был в длинном черном пальто, вполне пригодном для зимнего Амстердама, но в тропиках смотревшемся дико. Я мысленно похвалил себя за то, что избавился от зимних вещей еще в Шереметьево. Пришлось чуть померзнуть в очереди у трапа, зато теперь в футболке и легких джинсах я чувствовал себя комфортно.

Я путешествовал налегке: в сумке у меня была смена белья, свитер, который я снял еще в самолете, зубная щетка, бритва, фотоаппарат и роман Стивена Кинга «Томминокеры». В багаж я сдал рюкзак с курткой и зимними ботинками, а также спальный мешок. Я не был уверен в том, что он мне понадобится, но наличие спального мешка придавало собранным мною вещам необходимую солидность и основательность.

Паспортный контроль я прошел на удивление быстро, а таможенного не заметил вовсе. Взяв с крутящейся черной ленты свой рюкзак, я вышел через «зеленый коридор» в шумный, заполненный веселой толпой зал и огляделся.

Человека с табличкой «Денис Каронин» я заметил сразу же. На фоне черноволосых, смуглых венесуэльцев он выделялся, как чайка среди ворон. Человек был высок, худощав и голубоглаз. Его длинные светлые волосы, падавшие на плечи, обхватывал тонкий разноцветный поясок, придавая ему сходство не то с хиппи, не то с героем фильма-сказки «Садко».

Я подошел к нему и протянул руку.

— Денис.

— Ну, привет, Денис, — сказал Садко, опустив табличку. — Так вот, значит, ты какой, северный олень. А я Петр Игоревич Трофимов, эсквайр.

— Почему «эсквайр»? — спросил я.

Он пожал худыми плечами.

— Нравится. Но ты можешь звать меня просто Петя. Как говорится, «сall me Ishmael» .

На вид эсквайру было лет двадцать пять, и я решил, что воспользуюсь его предложением.

— МГИМО заканчивал, Петя?

— Обижаешь, — скривился Садко. — МАИ. С красным дипломом, между прочим. Я бортинженер нашего богоспасаемого судна. Вообще-то оно называется «Ил–76», но все наши зовут его «Китом».

— МАИ — фирма, — сказал я искренне. — Я пять лет там в клубе «Волна» отзанимался.

Эсквайр Трофимов взглянул на меня с некоторым интересом.

— Аквалангист, что ли? У меня в «Волне» девчонка была, мы с ней гуляли на третьем курсе. Вика Славникова, может, знаешь ее?

Я напряг память.

— Черненькая такая? С короткой стрижкой?

— Ну да! И с вот такими сиськами, — он показал, с какими именно. Проходивший мимо усатый уборщик покосился на нас и одобрительно поднял большой палец. — Ну, тесен мир.

Петя хлопнул меня по плечу и забрал сумку.

— Ты попал в правильное место, Денис! Держись старика Трофимова, и не пожалеешь о том, что приехал в Венесуэлу.