Элеанор Ригби

Стоит им только проверить мои телефонные переговоры и разнюхать про звонок герра Байера — пиши пропало. Я подумала, что можно, конечно, немного потянуть время: в кои-то веки я облечена некой властью над людьми. И сказала:

— По-моему, вы мне угрожаете, а меня такая постановка вопроса глубоко задевает. Я мирный человек. Или вы сейчас же объясните, что здесь происходит, или я вообще ничего не скажу.

— Мисс Данн, вы сами упаковывали чемоданы?

— Ну, разумеется, сама.

— Вы не оставляли их под присмотром посторонних лиц, пусть даже на минуту?

— На этот вопрос я уже отвечала при таможенном досмотре в Ванкувере. Нет.

— Вы прилетели сюда одна?

— Да.

— Вы должны были с кем-то встретиться по пути во Франкфурт?

— Нет.

— Вас кто-то ждал по прибытии в Вену?

Малюсенькая пауза.

— Нет.

— Мне кажется, вы что-то недоговариваете, мисс Данн.

— Мистер Шредер, вы не рассказываете мне, как обстоит дело на самом деле. Я отвечаю вам тем же.

— Одну секундочку, мисс Данн.

Меня оставили в камере для допросов. Я взглянула на блюдо с выпечкой. Немцы уже додумались изобрести «печенье правды»? Решили, что я не устою перед искушением из-за своих габаритов? Я отвела взгляд. И тут поняла, что очень устала — сказывалась смена часовых поясов, ирреальная прогулка по опустевшему аэропорту, камера с белыми стенами. Хотелось закрыть глаза.

Мистер Шредер вернулся в сопровождении двух мужчин; один явно отличался от остальных — он был одет как выходец из Северной Америки.

— Знакомьтесь, это мистер Брейс, сотрудник вашего правительства.

Я кивнула.

— А имя этого человека мы пока не сообщим. Он немец.

Снова кивок.

Мистер Брейс обратился ко мне:

— Мисс Данн, вы знаете, что по вашей вине закрылся седьмой по величине аэропорт мира?

— Наслышана.

— Из-за вас экономика Германии понесла убытки в десятки миллионов долларов.

— И что дальше?

— Говоря начистоту, немцы вами страшно недовольны.

— Взаимно. Я сидела, преспокойно жевала бутерброд с ветчиной и подумывала о том, чтобы почитать бесплатный выпуск «Экономиста», как вдруг на меня напали и повязали, будто хряка на празднике папуасов. — Пришло в голову, что я использовала в одном предложении слова «ветчина» и «хряк». Интересно, не нарушила ли я правил политкорректности, так муссируя «мясную» тему?

— Позвольте поинтересоваться, мисс Данн: неделю назад, в прошлый четверг, когда вы были еще в Ванкувере, вы выходили прогуляться часиков, скажем, около пяти сорока пополудни?

«Что такое? Мой метеорит?»

— Да это самый обычный метеорит, пустячный булыжник, который я положила в чемодан. С чего вдруг из-за него закрывать аэропорт? Боже правый. Простой камень.

Двое мужчин как-то недобро переглянулись. Я сказала:

— Что, перевозить метеориты противозаконно? Да их каждый день падает на землю миллионы! Я специально в Интернете поинтересовалась.

Мистер Брейс проговорил:

— Мисс Данн, то, что вы нашли, не является метеоритом.

— Ох.

— Ваш метеорит — обломок топливного ядра тепловыделяющего элемента РТГ — радиоизотопного термоэлектрического генератора. Он питал энергией советский космический спутник. Блок распался в воздухе; мы вычислили траекторию падения его составных частей — через Тихий океан между Алеутскими островами и побережьем Британской Колумбии. Приблизительно в 5.39-5.40. Полагаю, мы несколько приуменьшили радиус.

— Понятно.

— Немецкие власти обнаружили высокорадиоактивное ядро в вашей сумке во время стандартного рентгеновского осмотра багажа. Они приняли его за составляющую «грязной бомбы». Думаю, вы согласитесь, что у немцев были достаточные основания для тревоги.

— Хорошо. — Все молчали. — Теперь можно идти?

— Не спешите. Нам еще нужно дождаться результатов из лаборатории: они проводят полный спектральный анализ топлива. Обыкновенная формальность. Мы хотим убедиться, что это часть партии, изготовленной в 1954 году в закрытом советском городе Арзамас-16.

— Совершенно справедливо. — Я решила перейти на светский разговор, поскольку мужчины всегда удирают, стоит мне только проявить словоохотливость. — Думаю, теперь вы можете вздохнуть с облегчением, раз это не «грязная бомба». А ведь всего-то нужно было спросить, что у меня в чемодане. И не обязательно сразу сажать за решетку.

— Стандартная процедура, мисс Данн.

Мы пару минут поговорили о формальностях, и я снова поинтересовалась, не пора ли возвращаться в камеру.

— И да, и нет. Думаю, сначала вам будет интересно побеседовать с доктором Фогелем. — Он представил меня немцу, который зашел вместе с ним. — Доктор Фогель — онколог.

— Кто-кто? — Я прекрасно знаю, что такое онколог; просто не ожидала услышать это слово при данных обстоятельствах.

— Доктор Фогель специализируется на радиационном поражении.

Я вскочила:

— А какое отношение это имеет?…

Онколог сделал знак садиться.

— Пожалуйста, присядьте, мисс Данн.

Я повиновалась.

Доктор Фогель спросил:

— Мисс Данн, как вы подняли экземпляр с земли?

— Ну… рукой.

— Понятно. А впоследствии вы долго его держали?

— Вообще-то да. У него удивительная структура. Он упал с неба почти мне в руки. Я даже продукты бросила, чтобы взглянуть на него.

— Так сколько времени? Предположительно.