Элегантность ёжика

Стук в дверь прервал нашу увлекательную беседу.

Пришел Какуро, который, судя по его виду хотел сообщить что-то важное.

Увидев Палому, он сказал:

—О-о, добрый день, милая барышня. Я загляну попозже, Рене?

—Как хотите. У вас все в порядке?

—Спасибо, все в порядке, — рассеянно ответил он. И, внезапно решившись, бросился напролом: Может быть, поужинаете со мной завтра вечером

—Э-э... — промямлила я. Меня бросило жар. — Ну-у...

Все, что мне мерещилось в последние дн вдруг обретало плоть и кровь.

—Я хотел бы пригласить вас в ресторан, который сам очень люблю, — продолжал он, и в глазах его появилось что-то просящее, так собаки смотрят на кость.

—В ресторан? — переспросила я, совсем смешавшись.

Слева от меня в кресле мышкой завозилась Палома.

—Выслушайте меня, — заговорил Какуро, явно смущаясь. — Поверьте, я приглашаю вас от души. У меня... у меня завтра день рождения, и я был бы счастлив видеть вас своей дамой.

—А! — сказала я, потому что больше ничего не могла сказать.

—В понедельник я уезжаю к дочери, и там, разумеется, будет семейный праздник, но... завтра.. если бы вы согласились...

Он замолчал и с надеждой посмотрел на меня.

Я тоже молчала.

—Мне очень жаль, — заговорила я наконец. — Но, право, это не совсем удачная мысль.

—Почему же? — спросил Какуро, и лицо у него стало огорченное.

—Это очень любезно с вашей стороны, — продолжала я, стараясь говорить как можно тверже и боясь, как бы голос у меня не дрогнул, — и я вам очень благодарна, но я не могу принять ваше предложение. Большое спасибо. Я уверена, что у вас есть друзья, с которыми вы прекрасно отпразднуете ваш день рождения.

Какуро смотрел на меня в полном расстройстве.

—Я...— начал он, — да, конечно, но... я правда так хотел... И... почему же?.. — Он нахмурил брови. — Не понимаю.

—Так будет лучше, — сказала я. — Поверьте. И тихонько пошла вперед, почти вынуждая его отступить к двери.

—У нас еще не раз будет случай посидеть и поговорить, я уверена.

Какуро пятился, как пешеход, не вовремя сошедший с тротуара.

—Такая досада, — вновь заговорил он. — Мне было бы так приятно... И все-таки...

—Всего доброго, — сказала я и мягко закрыла дверь у него перед носом.

11 Дождь

"Худшее позади", — подумала я. Но я забыла о неподкупной Фемиде цвета розового леденца. Обернулась и оказалась лицом к лицу с Паломой. Вид у нее был крайне недовольный.

—Могу я узнать, во что это вы решили поиграть? — спросила она суровым тоном, напомнившим мне мадам Бийо, мою последнюю учительницу.

—Ни во что, — ответила я слабым голосом, прекрасно понимая, что веду себя, как маленькая девочка.

—Вы наметили какие-то особые дела на завтрашний вечер? — продолжала она свой допрос.

—Да нет. Не в этом дело...

—А в чем же, позвольте узнать?

—Я считаю, что это нехорошо.

—Но почему, объясните, — настаивал неумолимый следователь.

—Почему? Если бы я знала.

И вдруг хлынул дождь.

12 Сестры

Ох уж этот дождь...

В моих родных краях всю зиму лил дождь Солнечных дней я не помню, все дождь да дождь, грязь, холод, промозглая сырость, влажная одежда, волосы, сколько ни сушись у огня, до конца все равно не высохнешь. Сколько раз я вспоминала тот дождливый вечер, сколько раз снова и снова думала о том, что произошло тогда, сорок лет назад, и что воскресло в памяти сегодня, под шум дождя.

Ох уж этот дождь...

Мою сестру назвали именем девочки, которая родилась до нее и сразу же умерла, а ту назвали именем нашей покойной тети. Лизетта была настоящей красавицей. Я знала это, еще когда была совсем маленькой; мне неоткуда было взять внятного представления о красоте, но я чуяла ее душой. Дома у нас об этом, как, впрочем, ни о чем другом, не говорили. Зато я слышала перешептыванье соседок, когда сестра проходила по улице. "Такая красотка и без гроша — хорошего не жди!" — предрекала галантерейщица, провожая нас взглядом, когда мы шагали в школу. Я, некрасивая, нескладная, убогая, крепко держалась за руку Лизетты, а она шла легким шагом, высоко подняв голову, и все встречные щедро сулили ей самое мрачное будущее.

В шестнадцать лет она уехала в город нянчить богатых детей. Мы не виделись с ней целый год. Она приехала на Рождество и привезла невиданные подарки: пряники, яркие ленты, мешочки с душистой лавандой. Гляделась она королевой. Ни у кого не было такого нежного, точеного, веселого личика, как у нее. Впервые кто-то говорил с нами, что-то нам рассказывал, а мы жадно слушали, дивясь каждому слову, слетавшему с уст сестры, которая покинула бедный крестьянский дом и жила в доме богатых. Она открывала нам неведомый мир, разноцветный, нарядный, сияющий, в нем женщины днем разъезжали за рулем автомобиля, а вечером возвращались домой, где было полным-полно разных механических штук: одни умели делать вместо людей всякую работу, другие, стоило повернуть ручку, рассказывали обо всем, что делается'на свете...