Элегантный убийца

Они выехали за околицу деревни, и мотоцикл, натужно урча, взмыл на высокий пригорок. Гребешков оглянулся назад и бросил прощальный взгляд на свое недавнее пристанище. В следующее мгновение мотоцикл начал головокружительный спуск вниз, ему на мгновение показалось, что он летит в пропасть.

Проводив взглядом мотоцикл, отставник не торопясь прошел в дом, аккуратно разобрал ставшее ненужным ружье и направился в комнату бывшего жильца. На подоконнике лежали второпях забытые гостем бритва, импортный флакон с одеколоном и помазок.

Ему они больше не понадобятся — это хозяин знал наверняка.

Сложив все в полиэтиленовый пакет, он вышел из дома, направился к деревянной будочке за огородом и бросил свою ношу в отверстие туалета. Сверток полежал на дурно пахнущей поверхности, а затем навсегда исчез в глубинах человеческих нечистот.

* * *

Пуля размозжила вдребезги затылок особо ценного свидетеля.

— Легкая смерть, о такой только мечтать можно: он и испугаться не успел, — все ещё дрожа от возбуждения, срывающимся голосом вымолвил переодетый в милицейскую форму Колян.

Зуб промолчал. Это была его привычная работа, и он не нервничал. Кряхтя, он начал вытаскивать безжизненное тело из коляски. Колян суетливо ему помогал. Труп бросили прямо под куст: им заплатили только за устранение свидетеля, а не за похороны. Отъехав на несколько километров, на всякий случай переоделись. Торопливо срывая с себя ненавистную милицейскую форму, Колян продолжал переживать детали происшедшего:

— Слушай, а как его вычислили?

Сбросив серый пиджак, Зуб после некоторого раздумья нехотя объяснил:

— Как всегда, бабы подвели. Позвонил своей крале. А у Копченого на АТС в Москве верные люди. Остальное ты знаешь.

— Слушай, а ведь мы чуть не загремели! Когда нас старик на прицел взял, ты бы свою пушку и вытащить не успел! Хорошо, хоть вранью твоему поверил.

Зуб равнодушно пожал плечами.

— Может, и не поверил — теперь уже неважно. Мы свое дело сделали. Туз с Копченым останутся довольны.

Мотоцикл они бросили недалеко от шоссе и, как было заранее обусловлено, пересели в Жигули, ожидавшие их возле столба, обозначавшего сотый километр от Москвы. За рулем сидел парень по кличке Губа. Колян его недолюбливал: хотя парень — качок и на морду вроде бы ничего, было все же в нем что-то волчье, неприятное. То ли челюсть слишком уж выдавалась вперед, то ли глаза были чересчур глубоко запрятаны и все время смотрели тебе в переносицу. Да и шрам на нижней губе не красил парня. Он, как и Колян, в группе Туза недавно. Из бывших армейских, тоже не блатной. Трепач, правда, большой, похвастаться любит. О шраме на губе говорит, что осколком гранаты при выполнении спецзадания зацепило. Врет! Небось по пьяной драке кастетом заехали. Вот и весь подвиг. Несерьезный парень, хотя физически подготовлен хорошо. И стреляет здорово. Недели две назад выезжали далеко в лес, якобы на пикник. А на самом деле Анатолий задумал учебную стрельбу. Там Губа из трех патронов — три банки сбил, да ещё на бегу, перевернувшись через голову. В спецназе, что ли, служил? Но здесь впрямую не спросишь: чем меньше знаешь, тем целее будешь. Да и машину Губа водит мастерски, от какого хочешь аса на моторе той же марки уйти сумеет. Видимо, взял его Анатолий для особых заданий, но пока кровью не повязали и используют на подхвате. Как только Зуб с Коляном сели на заднее сиденье, Губа рванул с ходу. Он знал, что лишних вопросов задавать не следует, и потому начал трепаться о своем. Как всегда — о бабах. Мол, есть у него одна краля. Олей зовут. Еще до его ухода в армию встречались. Потом он о ней забыл. Она уже и замуж выскочить успела, и ребенок у неё родился: четыре года пацану. А вот случайно увиделись, и вспомнилось старое. Сейчас от мужа к нему при каждом удобном случае бегает. Он и квартиру для встреч с ней снимает у какой-то бабки.

Колян слушал вполуха. Таких историй он и сам порассказать может сколько хочешь. Тоже мне — донжуан хренов! Его все ещё волновало пережитое в доме отставника. Но больше всего било по нервам навязчиво повторяющееся, как в замедленных кадрах кинофильма, сползание с коляски безжизненного тела опасного свидетеля с размозженным черепом.

Впервые он так близко видел смерть: тот, первый, которого он сам уложил в телефонной будке, не в счет. Он тогда просто выстрелил и от волнения помчался прочь, даже не видя, как падает сраженное тело. Хотя обязан был проверить, не остался ли жив объект. Оплошность, конечно! Но обошлось. Кончил тогда парня с одного выстрела. А ведь пулька такая маленькая, чуть побольше мелкокалиберной. Какая же все-таки малость нужна, чтобы из человека душу выбить!