Электрические тела

Она дожидалась меня в спальне, пока я принимал душ и одевался в ванной, а затем я просил ее выбрать мне галстук. А потом я бережно относил ее вниз. И пока по радио в кухне звучала сальса и маримба, я ел упругие ямайкские тосты с хлопьями или яичницу, которую Долорес по-прежнему мне готовила. Лиз умерла так давно, что я забыл, что такое семейная жизнь: звук воды, льющейся в дальней комнате, дверь, закрывающаяся на другом этаже, необходимость выносить мусор чаще одного раза в неделю. Плата за электричество выросла в три раза, потому что холодильник открывали и закрывали чаще, телевизор включали днем, Долорес пользовалась на кухне блендером, а Мария включала свет, забывая потом его выключить. Плата за газ тоже выросла: плитой и горячей водой в ванной стали пользоваться чаще. Мне все это страшно нравилось. Куда все это приведет – я не знал. Но я был счастлив – таким счастливым я не был уже давно.

Но это было не все, далеко не все. Я заметил, что в доме становится жарко, как это всегда бывало в начале мая. Старая миссис Кронистер объяснила, что этот недостаток вызван тем, что клены посажены на заднем дворе слишком далеко от дома. Солнце теперь поднималось достаточно высоко и почти весь день нагревало заднюю стену дома. В доме не было кондиционеров, но в системе отопления был электровентилятор, который должен был прогонять воздух через вентиляционные решетки в стенах. Однако вентилятор не работал. Как-то вечером, когда я работал допоздна и вернулся домой около полуночи, я спустился в подвал, чтобы посмотреть, что с ним случилось. Как я и ожидал, дверь в квартиру Долорес и Марии была закрыта. В подвале было прохладно и темно. Если наклониться в полумраке и провести пальцами по крошащемуся столетнему бетону, можно было найти кусочки угля, оставшиеся с того времени, когда углевозы доставляли топливо, сгружая его в желоб у фасада дома. Я так и не выгреб остатки угля, мне нравилось его уютное присутствие, свидетельство истории. Я повозился с вентилятором, но никак не мог его запустить. Проводка была древней и крошилась – и я проследил ее по потолку до главного провода: она шла поверх водопроводных труб и недействующего телефонного кабеля. Идя вдоль нее с поднятой головой, устремив взгляд на балки и перекрытия первого этажа, я оказался прямо под комнатой Долорес и услышал, как она сказала: «Ну, давай!» Потом стало тихо. В комнате Долорес телефона не было. Голос донесся из ее комнаты по открытому крану отключенной алюминиевой системы отопления, которая великолепно проводила звуки. Я услышал, как она снова заговорила – это был отрывистый возглас, в котором слышались досада и нетерпение, почти стон, словно она поранилась. Потом наступила тишина и послышался тихий скрип матраса. Потом – снова стон и тихий, гортанный звук, голос, которого я ни разу у нее не слышал: «Ну, давай!»

Долорес ублажала себя. Я был в этом уверен. И снова пружины кровати чуть слышно скрипели. Кто присутствовал в ее фантазиях? Гектор? Кто-то другой? Из-за того, что я стоял задрав голову вверх, у меня заболела шея. Я старался дышать тихо, боясь, что она меня услышит. Я понял, что Долорес Салсинес возвращается к жизни.

Глава девятая

– Хотите посмотреть, что я получил? – спросил меня Ди Франческо по телефону с тихим сопением. – Я все устроил и уже кое-что перехватил.

– По-немецки?

– Похоже на то. Захватите с собой немецкий словарь.

– Отправьте материалы с курьером.

– Нет. Курьеры ведут аккуратные записи.

Ди Франческо настаивал, что я могу получить перехваченные факсы только лично. Вопрос безопасности. Так что я записал его адрес и проехал на такси до Кэнал-стрит в Китайском квартале, где на улице можно купить все или почти все. Я видел, как там продавали новые двигатели, коробки со стоматологическими инструментами, ружейные гильзы без пуль, гидролокаторы для катеров и пластмассовые пуговицы по тысяче дюжин. На карточке было написано «Ди Франческо Энтерпрайзиз, 568А, Кэнал-стрит». Номер 568 оказался глухой металлической дверью рядом с рыбным магазином. Дверь оказалась запертой. Я увидел звонок и пару раз нажал на него. Дверь приоткрылась на полпальца, не больше.

– Чего надо?

Из щели на меня с опаской смотрел глаз. Я был одет слишком хорошо для детектива и слишком консервативно – для мафиози.

– Я ищу этого человека.

Я прижал карточку к щели. Дверь приоткрылась еще на пару дюймов, из нее высунулась рука и схватила карточку. После этого дверь снова закрылась, и я услышал щелчок задвижки. Я начал стучать в дверь. Ничего. Повсюду пахло рыбой. Я отошел от двери и посмотрел наверх, на окна второго и третьего этажей. Одно из них было забито досками, и из него торчал самодельный дымоход, из которого каждые несколько минут вырывался беловатый дым. В таких зданиях обычно находились всевозможные подпольные производства. То, что я здесь находился, было абсурдом: международные корпорации не вели дел подобным образом. И что еще хуже, пока я находился здесь, Билз был в «Плазе» на переговорах.

– Эй! Мистер сэр! – раздался голос.