Электрик

Во сне она попала в какое-то здание. Большое строение. Скорее всего, двухэтажное. Оно напоминало Дом культуры или деревенский клуб. Дверные проемы были настолько низкими, что даже Маше с ее ростом метр шестьдесят восемь приходилось нагибаться. Первые две комнаты, в которые ей удалось заглянуть, не представляли из себя ничего необычного, а вот третья удивила девушку по-настоящему. Маша остановилась на пороге и буквально открыла рот. Все стены пестрели надписями. Девушка подошла к одной и прочитала ее:

– Сэпчет коске петусок: видис пысный гребесок? Сепчет коска петуску: саг сагнес – и откусу!

У Маши по спине поползли мурашки даже сейчас от одного только воспоминания. Она подошла к другой надписи:

– Шало было, штало мыло.

Она не поняла, о чем это, но перешла к другой надписи. И тут появился монстр. Теперь она даже не помнила, как он выглядел, но страх еще был в ее сердце. Маша знала, что скоро забудет эту муть. По крайней мере, ей очень хотелось в это верить. Сон не выходил из головы до тех пор, пока не позвонила Светка. Еще четыре часа назад подруга верещала за стеной. Маше надоел ее визг, и она солгала, что позвонили предки и предупредили ее, что собираются вернуться. Светка Колтун собралась, взяла под мышку свое «сокровище» и уехала к двоюродному брату.

Сейчас она, возбужденная, что-то тараторила в трубку. Маша ничего не поняла из сказанного подругой, поэтому перебила:

– Свет, давай встретимся в «Альбатросе». Там и поговорим. Давай через час.

Она нажала отбой, не дав подруге возразить.

Маша знала, что кошмар скорее всего вылился из паршивого гадания. Воистину, не умеешь – не берись. А ее ведь предупреждали. Последнее высказывание призрака «Тисэ, мысы…» было одним из написанных на стене заброшенного дома в ее сне. Там она его не видела, но была уверена, что оно было среди многочисленных «Мас, Мис, косэк и мысэк». Что-то было в этом знакомое. Она где-то уже слышала подобное… Нет, уже не вспомнить.

Маша вошла в ванную. Включила воду и посмотрела в зеркало на свое отражение. На мгновение ей показалось, что она видит перед собой маленькую веснушчатую девочку с русыми косичками. Девочка будто смотрела на нее через призрачное окно из прошлого. Нехорошего прошлого. Сначала девочка стояла, как и Маша, в ванной комнате, но потом стены за спиной девочки начали меняться, и Стрельцова увидела комнату из своего кошмара. Тысячи букв покрывали выгоревшие обои. Маша с ужасом осмотрелась – может, и она вернулась в кошмар. Но нет, она как стояла в ванной, так и продолжала там стоять. Мария снова посмотрела на девочку в зеркале-окне и тут же вскрикнула. За девочкой стоял лысый мужчина в резиновых перчатках.

– У Масы на кармаске маки и ромаски, – произнес лысый, и ванную вместе с зеркалом поглотила тьма.

* * *

В «Альбатросе» было как никогда пустынно. Света и Маша сидели за третьим столиком слева от входа. Паша был рад, что решил прийти именно сюда. Вялые движения выдавали бессонную ночь. Только когда он уселся за столик к девушкам, до Павла начало доходить – его пытался убить родной отец.

– Привет, девчонки. – Курагин сел за столик.

– Ты как здесь? – спросила Маша.

– Да вот иду мимо, смотрю, вы сидите… – Пашка поднял руку, подзывая официантку. – Меня хотел убить отец, прикиньте, – сделав заказ, произнес он.

– Наверно, нажрался вчера? – предположила Света.

– Он не пьет уже лет десять, наверное, – Пашка виновато улыбнулся.

– Да я не о нем. Ты нажрался?

– А? Не, ну выпили с Димычем и Юрцом…

– Что? Этот придурок тоже был с вами?!

– Да не, он не пил, – попытался выгородить Паша Диму перед сестрой.

– Ну-ну, что там с отцом? – Маша взяла его за руку. Она была чем-то напугана.

– Он пришел какой-то странный. Я даже подумал, что он запил. Ходил по квартире и что-то бормотал себе под нос, а потом набросился на меня с отверткой.

Официантка принесла заказ – чашку кофе и круассаны. Пока женщина выставляла принесенное с подноса, молодые люди молчали. Потом Пашка закатил рукав и показал рану с запекшейся кровью.

– Мой старик слетел с катушек.

– Поздравляю, сынок. Твой папаша сидит на каких-то колесах, – улыбнулась Маша.

– Че?

– Через плечо. Он нашел замену алкоголю.

Они снова замолчали.

– У Маши на кармашке розы и ромашки, – вдруг произнесла Стрельцова.

Курагин подавился. Откашлялся, запил кофе и, выпучив красные глаза, спросил:

– Это что за хрень?

– Поговорка из моего сна.

Паша кивнул.

– Надели Паше галоши и гамаши, – произнес парень и снова принялся за круассаны.

– Тебе тоже снился сон? – спросила Маша. Она не знала, радоваться этому или нет. Но в глубине души она все-таки радовалась. Радовалась, что не одна попала в этот кошмар.

– Какой сон? – не понял Курагин.

– Ну, ты сейчас произнес поговорку, написанную на стене, – уже не так уверенно произнесла Стрельцова.

– На какой стене? – Света Колтун тоже заинтересовалась их разговором.

– Не важно, – обиженно проговорила Маша и отвернулась к окну. Она поняла, что ошиблась.

– Да нет же, постой, Машка, – Света потянула подругу за рукав. – Ночью мы с Сережкой немного поспали…

– Да ну! – Маша улыбнулась.