Электрополис

Имя "Мормора" было мне совершенно незнакомо, и я насторожился.

- Кто это: Мормора? Дядя, не любивший, чтоб его прерыва

ли, ответил с досадой: - Вождь племени людоедов. Кроме

того, я выписал из Америки еще землекопов. Нам нужно будет вырыть колодцы. Всю нашу область мы разделим на 12 участков. Каждым участком будет заведовать инженер. Холльборн, список у вас?

Холльборн молча подал ему лист бумаги, и дядя начал читать:

- Моравец, старший инженер из Дрездена; он получит 200 арабов из племени Риад. Генрих Стобицер - двести туарегов из Ливийской пустыни. Вальтер Гольдинг - двести китайцев с Формозы. Отто Курцмюллер из Нюрнберга - двести сомалийских негров. Карл Гейнце из Потсдама - двести малайских туземцев. Эвальд Корнгольд из Майнца - двести негров из Дар-Эль-Салама. Кроме золотоискателей у нас будет 1200 человек. Сперва мы разобьем участки на шесть частей, и каждому из инженеров дадим заместителей.

- А как же я, дядя?

- О тебе поговорим сегодня вечером. Я был немного обижен,

но промолчал.

Я сидел один и злился. Дядя заперся у себя и приказал, чтобы никто его не тревожил. Холльборн вылетел куда-то. Мне никто не мешал отдаваться дурному настроению...

Почему дядя обошел меня назначением? Правда, я еще очень молод и неопытен, но когда же я приобрету опыт, если меня будут всегда отстранять от работы?

Из громкоговорителя раздался голос дяди:

- Иди ко мне! Он сидел за столом, просматривая мою рабо

ту, сделанную за время его отсутствия.

- Ты сочинил все эти планы?

- Да, я думал...

- Во всем этом нет ничего нового для меня, но ты не должен огорчаться. Из этих планов я вижу, что ты прекрасно усвоил мои проекты и что у тебя есть инициатива. Это очень хорошо. Мне кажется, ты обиделся на то, что я не назначил тебя заведующим одним из участков? Но у меня есть для тебя кое-что другое. Других людей мне надо было бы изучать годами, тебя я уже знаю. Я читаю твои мысли. Я считаю тебя своим сыном и продолжателем моего дела. А пока ты будешь моим заместителем и помощником. Будешь везде и всегда со мной. Ты доволен? Не извиняйся и не благодари. Пойдем. Аэроплан уже готов. Я хочу познакомить тебя сегодня ночью с одним из моих хороших друзей - с Мормора, вождем племени людоедов.

Мы летели часа три. Только дядя и я. Я управлял аппаратом, он указывал путь. Под нашими ногами чернел лес, а посреди него была небольшая поляна. Дядя велел спускаться.

- Оставим аэроплан здесь и не будем пугать нашего приятеля. Он все еще не может освоиться с волшебными птицами европейцев.

Мы шли по лесу, дядя держал -в руке компас и ворчал:

- Каждый месяц эта публика меняет место жительства; за ними не угонишься.

- Почему ты не берешь никого из них на работу?

- Потому что это невозможно. Так же невозможно, как запрячь льва в плуг. Заставить свободного бушмена работать это значит убить его. Дикари - как дети. Они могут работать, но играя, тоже как дети. У них должно быть сознание, что они могут каждую минуту бросить одну игрушку и взять другую. А принудить их к работе - это значит сделать их несчастными. Я уже подумал об их будущем. Я решил, что никогда,- слышишь: никогда,- они не должны быть изгнаны из этих лесов, из этого клочка пустыни...

Дядя приостановился, постоял несколько секунд прислушиваясь, сделал несколько шагов и спрятался за дерево. Я сразу же решил, что он заметил опасность, и мысленно похвалил себя за, то, что, отправляясь в гости к людоедам, сунул в карман револьвер - предосторожность, над которой дядя вероятно посмеялся бы.

Но вот он кивнул мне и приложил палец к губам, приглашая меня к молчанию. Когда я осторожно приблизился к нему, он шепнул:

- Не разговаривать! Не делать никакого шума! Смотри туда.

Перед нами расстилалась маленькая лужайка, и на ней шагах

в ста от нас я увидел группу кенгуру. Одни из них лежали, растянувшись на земле, другие прыгали по лужайке, причем хвост служил им точкой опоры: без него они потеряли бы равновесие. Некоторые из них стояли на собственном хвосте и на задних лапах, сложив передние лапы на груди и посматривая по сторонам. Вид у них был такой, точно они молятся. Ветер дул в нашу сторону, и только поэтому их вожак не заметил нашего присутствия.

Дядя схватил меня за руку и шепнул едва слышно:

- Стой тихо; это не часто удается видеть. В этот момент

молодой самец кенгуру подскочил к юной мадемуазель кенгуру, в которую он, несомненно, был влюблен. Несколько минут он с самой комичной рожей прыгал вокруг нее на задних лапах и на хвосте. Она молча следила за ним прищуренными глазами.

Понемногу кавалер становился смелее: он издал звук, похожий на хриплый кашель, подпрыгнул еще ближе и нагнулся, казалось, что он хочет стать на колени перед своей дамой. Затем протянул лапу и погладил свою возлюбленную по спине.

Но мадемуазель кенгуру оказалась очень чопорной особой; она не допускала такой фамильярности и со всего размаха ударила своего поклонника. Потом встала на задние лапы, а передними обняла его. Он сделал то же самое, и так они стояли, как парочка, приготовившаяся танцевать.