Читаем Электропрохладительный кислотный тест полностью

...да... хм.... в 1:53 ночи копы 19-го участка отозвались на телефонный звонок женщины с Маргрейв-плейс, 18, которая сообщила, что какие-то пьяные хулиганы швыряются в ее окно камнями. В самом начале третьего в переулок въезжает полицейская машина. Что ж, Кизи с Горянкой и это зрелище по душе. Эге, прямо под нами полицейская машина, полицейская машина приехала. На склоне холма, ярдах в пятидесяти от дома, мигает на аллее красный огонек. Мигает красный огонек, а в переулок въезжает полицейская машина. Ах, друзья, постоянная с и н х р о н н о с т ь. Копы входят именно в этот дом. Хотелось бы знать, какого дьявола им тут надо. Способен я хоть чему-нибудь н а у ч и т ь с я? И л и о п я т ь б у д у п р е с п о к о й н е н ь к о с е б е в а л я т ь с я, ч у м о в о й и н и в о ч т о н е в е р я щ и й, п о к а к о п ы н е о д о л е ю т п я т ь э т а ж е й и н е у в о л о к у т м е н я в к а т а л а ж к у... Ох уж эта логика экстаза и синхронности. Кизи и Горянка осознают все мгновенно, в данный момент, совершенно отчетливо. Все происходящее настолько ясно, что оно зачаровывает. Они все видят, все проигрывают в мозгу... С м а т ы в а т ь с я, у н о с и т ь н о г и, б е ж а т ь, в а л и т ь, и с ч е з н у т ь, р а с т а я т ь в в о з д у х е - так ясно виден красный сигнал тревоги, он мигает и мигает, красный, пусто, красный, пусто, красный, пусто, красный, пусто, и все же у й т и ? и все это у п у с т и т ь? не увидеть, как все неторопливо вращается в интерферометрической синхронизации? Все это напоминает то странное время, когда он участвовал в отборочных олимпийских соревнованиях 1960 года по борьбе в сан-францисском Олимпийском Клубе, первая схватка с массивным неуклюжим жеребцом, а перед тем, как лезть в драку, он принял парочку-другую витаминов, газуем, газуем, нет, не н а р к о т и к и, мамаши-папашидружки-сестренки-милые-но-замшелые, все спортсменыолимпийцы накачиваются допингом, все они невольные таблеточники, полюбуйтесь-ка, разве таких одолеешь, сплошь налитые мышцы со вздутыми венами, стрижка бобриком, их подводят к тренерскому столику, а там таблички, и возле каждой таблички капсулы, рядком, точно рюмки на дегустации вин, капсулы для железа, капсулы для кальция, капсулы для сжатия толстой кишки и расслабления сердечной мышцы, капсулы В12, мощные, как чистый амфетамин, превращающие кровеносные сосуды в черных змей, капсулы, от которых скалятся зубы в жестокой ухмылке, резко дергаются руки, набираешься наглости, как спятившая обезьяна, роешь землю, как вепрь, пантерой стоишь в ряду сверкающих солнечными сплетениями коротко стриженых быков-жеребцов, насильно взвинчиваемых химикатами, каждый день, у каждой таблички - газуем, газуем, газуем в ожидании, когда судья, вскинув вверх руку и щелкнув в воздухе пальцами, даст сигнал к началу состязания, щ е л ч о к... ах, как все это очаровательно... теперь он словно мотор, работающий на предельных оборотах, с включенным сцеплением... это очень увлекательно и совсем не страшно - то, как этот здоровенный жеребец хватает его повыше колена своей гигантской пятерней и начинает тащить вниз,- Кизи превращается в двух разных людей, один возбужденно газует здесь, на ковре, другой возбужденно газует здесь, в небесной выси, словно астральное тело интересно! - нет человека сильнее этого малого, никому не под силу провести прием и захватом опустить его на колено - никакой опасности, друзья, сплошное очарование - потому-то этот малый и выиграл приз за самую быструю победу в турнире, пока мотор газовал с и н х р о н н о с совсем другой бредятиной...

... о ч а р о в а т е л ь н о! - поэтому...

...в вычурной золотушной двери на крыше возникают два копа, точнее, полицейские Фред Парделла и Томас Л. 0'Доннелл из 19-го участка...

Дальнейшее стало предметом разбирательства на двух судебных заседаниях в Сан-Франциско - правда, позднее, спустя много месяцев изгнания, - на обоих присяжные так и не достигли согласия, причем на втором одиннадцать из двенадцати были против Кизи. По словам полицейских Парделлы и 0'Доннелла, они обнаружили подозреваемых Кизи и девицу Адаме, а также полиэтиленовый пакетик, содержавший некоторое количество коричневатого вещества растительного происхождения. После чего полицейский 0'Доннелл попытался завладеть вещественным доказательством, а Кизи, проведя против него борцовский прием, зашвырнул пакетик на соседнюю вычурную прямоугольную крышу, едва не швырнув вслед за ним и Парделлу. Тогда полицейский 0'Доннелл вытащил револьвер и взял обоих, Кизи и девицу, под арест. Найденный и конфискованный полиэтиленовый пакетик содержал 3,54 грамма марихуаны.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука
100 знаменитых тиранов
100 знаменитых тиранов

Слово «тиран» возникло на заре истории и, как считают ученые, имеет лидийское или фригийское происхождение. В переводе оно означает «повелитель». По прошествии веков это понятие приобрело очень широкое звучание и в наши дни чаще всего используется в переносном значении и подразумевает правление, основанное на деспотизме, а тиранами именуют правителей, власть которых основана на произволе и насилии, а также жестоких, властных людей, мучителей.Среди героев этой книги много государственных и политических деятелей. О них рассказывается в разделах «Тираны-реформаторы» и «Тираны «просвещенные» и «великодушные»». Учитывая, что многие служители религии оказывали огромное влияние на мировую политику и политику отдельных государств, им посвящен самостоятельный раздел «Узурпаторы Божественного замысла». И, наконец, раздел «Провинциальные тираны» повествует об исторических личностях, масштабы деятельности которых были ограничены небольшими территориями, но которые погубили множество людей в силу неограниченности своей тиранической власти.

Валентина Валентиновна Мирошникова , Илья Яковлевич Вагман , Наталья Владимировна Вукина

Биографии и Мемуары / Документальное
Третий звонок
Третий звонок

В этой книге Михаил Козаков рассказывает о крутом повороте судьбы – своем переезде в Тель-Авив, о работе и жизни там, о возвращении в Россию…Израиль подарил незабываемый творческий опыт – играть на сцене и ставить спектакли на иврите. Там же актер преподавал в театральной студии Нисона Натива, создал «Русскую антрепризу Михаила Козакова» и, конечно, вел дневники.«Работа – это лекарство от всех бед. Я отдыхать не очень умею, не знаю, как это делается, но я сам выбрал себе такой путь». Когда он вернулся на родину, сбылись мечты сыграть шекспировских Шейлока и Лира, снять новые телефильмы, поставить театральные и музыкально-поэтические спектакли.Книга «Третий звонок» не подведение итогов: «После третьего звонка для меня начинается момент истины: я выхожу на сцену…»В 2011 году Михаила Козакова не стало. Но его размышления и воспоминания всегда будут жить на страницах автобиографической книги.

Карина Саркисьянц , Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Театр / Психология / Образование и наука / Документальное