Электророман Андрея Платонова. Опыт реконструкции

Именно Богданов ввел в своей статье «Философия современного естествоиспытателя» (1909) термин «техническая интеллигенция». В докладе «Общественно-научное значение новейших тенденций естествознания» (1923) в Социалистической академии Богданов отразил социальные притязания технической интеллигенции Веймарской республики как формирование ее классового сознания. Прозорливость этой концепции видна по тому, что она отдалилась от классических, пролетарски-коллективистских идеалов Пролеткульта и рассматривает хотя бы в качестве возможности существования классового сознания, принципиально не совпадающего с пролетарским. Это подспудное противостояние гуманитарного сознания техническому (и естественно-научному), с одной стороны, и самосознания технических элит пролетарскому сознанию, с другой, не только отражается на разных уровнях в Электроромане Платонова, но и по-своему обуславливает его языковую своеобразность.

Борьбу технических (и естественно-научных) элит за примат в области культуры Макс Айт сформулировал еще в 1904 году в докладе «Поэзия и техника» на главном собрании объединения немецких инженеров (VDI).

Позднее, особенно с тех пор, как научились закреплять на письме слово, мимолетный звук, наступило своеобразное изменение в отношении между словом и инструментом. Язык, именно потому, что на нем можно говорить, сумел раздобыть себе выдающееся, можно даже сказать, неподобающее значение. Немой инструмент в восприятии человечества все больше оттеснялся на задний план. <…> Сегодня мы живем посреди острой борьбы, целью которой является если не переформирование отношения между ними, то хотя бы возврат этого восприятия на правильные основания22.

Воинственный тон Айта, которым он хотел придать коллегам коллективную волю к формированию социальной идентичности и культурного самосознания, именем «духа инструмента» призывая их к войне против языка, самозваного «инструмента духа», выдает глубокую неприязнь технической интеллигенции к литературным культурным элитам. Ведь если узурпация инструмента словом окончательно была закреплена лишь медиальной революцией письменности, то движение по реабилитации инструмента привело бы к преодолению письма и новому учреждению устности, той передаваемой электричеством и техникой медиальной революции, которую Уолтер Онг обозначил термином «вторичная устность».

Как и первичная устность, вторичная развивалась из сильной групповой ориентации, поскольку концентрация на произносимом слове формирует слушателей в группу, в реальную публику, тогда как чтение написанного или напечатанного текста замыкает индивидуума на себя самого. <…> До развития письма устные практики были ориентированы на группу прежде всего потому, что для субъектов речи не открывалось ощутимой альтернативы. В наше время вторичной устности мы естественным образом ориентированы на группу. Индивидуум замечает, что он или она как индивидуум должен обладать социальным чувством23.

Развитие социального чувства лейтмотивом пронизывает Электророман Андрея Платонова и с конца 1920-х годов становится его центральной темой. Поразительно при этом, что герой Электроромана, проходя развитие от изобретателя-любителя к инженеру-электрику, в своей речи синтезирует приемы выражения первичной и вторичной устности. Имитация сказа деревенской обиходной речи и технически-научный профессиональный язык равноправны в прямой и повествовательной речи Электроромана.