Элемента.М

- Я думаю в том, что францисканцы активно Инквизиции помогали, а бенедиктинцы себя этим не запятнали. А судя по серой рясе и веревочному поясу с узлами речь как раз о францисканской сестре. Их еще кордельерами или «веревочниками» за эти свои пояса зовут, - пояснил Арсений.

- А что на самом деле есть такой монастырь? И святой такой был? – удивилась Ева.

- Скорее всего, нет, - улыбнулся Арсений, - Просто байка, причем, века семнадцатого-восемнадцатого.

- Конечно, байка! Еще и скабрезная. И к нашему Алонсо вообще никакого отношения не имеет. – убеждённо сказала Изабелла, - С чего вообще ты взял, что между ними есть какая-то связь?

- Не знаю, - задумчиво пожал плечами Арсений, - Просто навеяло.

- Ева, закусывай! Да что с тобой? – глядя на очередной выпитый подругой до дна фужер, забеспокоилась Изабелла.

- Я просто пить хочу. Пойду, наверно, я водички на кухне попрошу. - сказала Ева, вставая.

- Я принесу, - подскочил Арсений и исчез, прежде чем Ева успела возразить.

- Нет, я же вижу, ты нервничаешь, - сказала Изабелла, когда они остались одни, - Что случилось? Переживаешь за Дэна? Ты же сама только что была в том замке и не боялась. А за него и подавно переживать не стоит. Он в каких только переделках за свою жизнь уже не побывал. Это сейчас он весь из себя серьезный доктор. А в школе они с Арсением чего только не вытворяли, когда нам перемещаться разрешили!

- Правда!? – удивилась Ева, - Расскажи!

- Я подробностей не знаю. Я же с ними тогда не сильно общалась, - улыбнулась Изабелла, - Но однажды они прямо на перемене умудрились на Великой Отечественной Войне побывать. Вернулись все в пыли, в грязи, оглохшие от взрыва, Дэна даже осколком зацепило. Ему первую помощь оказывали. Плечо зашивали.

- Да, спроси у него как-нибудь, откуда у него на лопатке шрам, - сказал Арсений, - ставя перед Евой стакан с водой.

- И не стыдно тебе? – сказала Изабелла, с укором глядя на Арсения, - Ева, не вздумай спрашивать! Он от одного упоминания об этом шраме злиться начинает, а уж если расспрашивать начнешь и подавно расстроиться.

- А что с этим шрамом не так? – заинтересовалась Ева, - Подумаешь, взрывом зацепило. Хорошо, что цел остался!

- Ну, он там геройствовать пытался. И то, что всего лишь шрамом отделался – это ему и, правда, сильно повезло. - сказал Арсений, - Думаю, его мучает то, что помочь он все равно не смог. И, знаете, даже подозреваю, что именно после этого случая решил стать врачом.

- Главное, они оба после этого перестали лезть куда не следует, - прокомментировала Изабелла, - Да, Арсений? А нам всем целую неделю после этого дополнительно читали лекции по безопасности.

- Ну, не скажу, что совсем мы перестали лезть, - хитро улыбнулся Арсений, - Но осторожней стали – это факт. А еще я лично именно после этого случая действительно понял, что значит: прошлое не изменить. Что сколько бы детей мы не вынесли из горящих квартир, сколько бы людей не вывели из домов до начала землетрясения – всем помочь невозможно. Всех спасти невозможно!

- Наверно, всех и не надо, - сказала Ева.

- Да? А как выбирать? – спросил Арсений.

И по его тону и взгляду было понятно, что это действительно им пережито, и обдумано ни на один раз, но так и не принято. Где-то там, в глубине души, он с этим так и не может смириться.

- У этой медали, кстати, есть и обратная сторона, - сказала Изабелла, - Когда вместо того чтобы спасать, многие пытались убивать каких-нибудь злодеев. Нам чуть не на первом же уроке об этом сказали.

- Да-да, как сейчас помню! – поддержал Арсений, - Андрей Рудольфович, который зимой и летом ходил в рубашках ярких кислотных цветов. Это была его первая фраза, которую он произнес, едва открыв дверь в кабинет: «Для тех, кто вдруг решит изменить мир. Застрелить Гитлера где-нибудь в битве на Изере, когда ему было еще 25 лет, набить трубку Сталина порохом вместо табака или задушить Чикатило в колыбели, сразу сообщаю: прошлое изменить невозможно. А вот теперь «Здравствуйте!»

- Но нам, конечно, трудно было смириться с тем, что кто-то до нас уже пытался сделать этот мир лучше, - сказала Изабелла.

- Да, он казал, что Гитлера пытаются убивать каждый год, каждый новый курс. Диву даешься, какими только путями до него ни добирались ученики. Какие только несчастные случаи не придумывали! Бесполезно!

- Но почему? А как же «эффект бабочки»? – удивилась Ева.

- Ты про фильм с Эштоном Катчером или про рассказ Рэя Брэдберри? – уточнил Арсений.

- Да какая разница!  - возмутилась Ева, - Все же знают: раздавил бабочку – изменил будущее.

- Уж сколько мы этих бабочек передавили! И нечаянно, и нарочно! – улыбнулся Арсений во весь рот как Чеширский кот, - И ничего!

- Но почему? Почему так? – не сдавалась Ева.

- Если есть пространственно-временная связь с произошедшим событием, если есть больше двух человек, которые это видели, запомнили, записали, одним словом, зафиксировали – всё, в истории мира это становиться ячейкой информации и вырвать ее из мировой памяти невозможно, - сказала Изабелла.

- Что знают двое – не знает никто, узнает третий – узнает весь мир, - сказала Ева.