Элементали

– Я знал, что это произойдет, – Дофин пожал плечами. – И уже сделал все необходимое. Я знаю, что́ в завещании, и все прочтут его через пару недель – вернусь к этому моменту. Но ты прав, еще много нужно сделать.

– Даже если ты уже обо всем позаботился, уверен ли, что уехать в отпуск – правильное решение? Видит Бог, в Бельдаме делать нечего – чем ты займешься, будешь сидеть целыми днями и думать о Мэриэн? Не лучше ли остаться здесь, заниматься какими-нибудь ежедневными делами, привыкать к тому, что Большой дом опустел? Привыкать к тому, что Мэриэн больше нет рядом?

– Возможно, – согласился Дофин, – но, Люкер, говорю тебе, я варился в этом два года, а мама никогда не была приветливейшим человеком, даже когда не болела. Так ужасно – из нас, троих детей, больше всего она любила Дарнли, но однажды Дарнли отправился в плавание и больше не вернулся. Знаешь, мама всегда искала парус Дарнли, когда вода появлялась в поле зрения. Не думаю, что она смогла избавиться от ощущения, что однажды он просто пришвартуется на пляже Бельдама и скажет: «Здорово, когда там ужин?» А после Дарнли она любила Мэри-Скот. А потом Мэри-Скот ушла в монастырь – ты помнишь, как сильно они из-за этого ссорились. И остался только я, но мама никогда не любила меня так, как Дарнли и Мэри-Скот. Нет, я не жалуюсь. Мама не могла выбирать, кого любить. Но я всегда жалел о том, что никто из них не остался присматривать за ней. Ухаживать за мамой нелегко, но я сделал все, что мог. Думаю, мне было бы намного лучше, если бы она умерла в Большом доме, а не в Бельдаме. Люди говорят, что мне не следовало отпускать ее туда, но хотел бы я посмотреть на тех, кто попытался бы помешать маме сделать то, что она вбила себе в голову! Одесса говорит, что ничего нельзя было поделать – пришел мамин черед умирать, и она просто выскочила из качелей на веранду, и на этом все. Люкер, мне нужно развеяться, и я рад, что мы все вместе едем в Бельдам. Я не хотел тащить с собой только Ли, совсем одну, – я знаю, что действовал бы на нервы, если бы мы были в одиночестве, поэтому попросил Большую Барбару поехать с нами, но не был уверен, что она согласится, учитывая кампанию Лоутона…

– Погоди-ка, – сказал Люкер, – позволь мне кое-что спросить…

– Что?

– Ты даешь Лоутону деньги на кампанию?

– Чуть-чуть, – ответил Дофин.

– Чуть-чуть – это сколько? Больше десяти тысяч?

– Да.

– Больше пятидесяти?

– Нет.

– Всё равно ты дурак, Дофин.

– Не понимаю, почему ты так говоришь, – сказал Дофин без обиды. – Он баллотируется в Конгресс и сможет воспользоваться деньгами. Я вовсе не выкидываю их на ветер. Лоутон еще никогда не проигрывал кампании. Он стал членом городского совета с первого раза, потом представителем штата с первого раза, а сенатором штата… не вижу причин не верить в то, что он попадет в Белый дом в следующем году. Это не Ли попросила дать ему денег, и не Большая Барбара. Даже Лоутон не просил. Это была моя идея, и я ни капли не жалею, что пожертвовал ему деньги, что бы ты там ни говорил.

– Что ж, надеюсь, ты хотя бы получаешь с этого большие вычеты.

Дофин неловко поерзал.

– В некоторых случаях да, – в части, которая регулируется законами о кампании. Нужно быть осторожным.

– Ты хочешь сказать, что даешь ему больше, чем разрешено законом?

Дофин кивнул.

– Все не так просто. На самом деле Ли дает ему деньги. Я отдаю ей, она передает Большой Барбаре, а Большая Барбара зачисляет на общий счет, и Лоутон снимает. Они очень щепетильно относятся к фондам кампании. На самом деле я не делаю вычетов на сумму больше, чем несколько тысяч. Но, – он улыбнулся, – я счастлив, что так поступаю. Было бы неплохо иметь тестя в Конгрессе. Разве ты не будешь с гордостью рассказывать друзьям, что твой отец состоит в Палате представителей?

– Карьера Лоутона никогда не была для меня источником особой гордости, – сухо ответил Люкер. – Как жаль, что я не родился с твоими деньгами. Меня бы не поймали на перечислении средств на кампанию Лоутона МакКрэя.

Он взял Индию на руки и отнес в ближайшую из двух отведенных им смежных спален. Вернувшись, Люкер обнаружил, как Дофин накрывает клетку Нэйлза.

– Ты еще не хочешь идти спать, верно? – спросил Люкер.

– Но мне нужно, – сказал Дофин. – Сегодня был долгий день, тяжелый день. Завтра тоже будет долгим, мне уже надо быть в постели, но я здесь. Останься и поговори со мной, если хочешь. Ты не часто бываешь здесь, Люкер.

– Почему бы тебе с Ли не приехать ко мне в Нью-Йорк? Я могу вас принять – или снимете отель. Ли смогла бы почувствовать, что значит делать покупки в настоящих магазинах, а не из каталога.

– Уверен, ей бы понравилось, – мягко сказал Дофин. – Я бы приехал к тебе, но мама…

Люкер кивнул.

– Если бы мама не была такой занозой, – закончил Дофин смелее. – Мы не могли просто так уехать. Я предлагал Ли поехать повидаться с тобой, но она решила остаться со мной. Ей и не нужно было, но я был рад, что она осталась. Ли очень сильно помогала, хотя всегда притворялась, что просто мешает и что маму терпеть не может…