Элементали

– Я ничего не смыслю в морской геологии или как она там называется, – сказал Люкер, – поэтому я не могу сказать, что здесь происходит. Но, когда я был в твоем возрасте, пляж здесь был намного больше, а теперь все под водой, и осталась всего лишь какая-то песчаная отмель – к тому же не самая безопасная. На вид она безопасная, но я бы не стал доверять этому виду. Когда я был маленьким, дюна только начинала формироваться, и Мэриэн Сэвидж все ворчала про песок, клубившийся на крыльце третьего дома. Тогда мы еще не знали, что весь дом накроет. Каждый раз, возвращаясь, мы обнаруживали, что дюна стала чуть выше. А теперь смотри – сказал он, стоя спиной к воде, – отсюда почти ничего не видно за песком.

Индия смогла разглядеть лишь большую часть второго этажа дома и единственное окно наверху. Ее ослепило солнце, отражавшееся в уцелевших стеклах.

Она прыгнула вперед и наступила на основание дюны. Текстура здешнего песка заметно отличалась от пляжного, чтобы можно было говорить об «основании дюны».

– Что ты делаешь? – резко спросил Люкер.

– Я собираюсь забраться наверх и посмотреть в окна. Пошли! – она не без труда сделала пару шагов вверх.

– Нет! – закричал Люкер.

Индия обернулась и улыбнулась: она его проверяла. Его нежелание говорить о доме самому, без ее расспросов, было очевидным.

– Ты все еще боишься его, – сказала она. – Ты боялся, когда был маленьким мальчиком, но и сейчас все еще боишься, – она стояла на несколько метров выше, чем он, и ее ноги медленно уходили в рыхлый мелкий песок.

– Да, – ответил он, – конечно, боюсь. Спроси Ли, и она скажет, что тоже боится.

– А Дофин? И он боится третьего дома?

Люкер кивнул.

– А что насчет Большой Барбары и Одессы?

– А им чего бояться? – спросил Люкер. – Они начали приезжать в Бельдам, будучи уже взрослыми. Думаю, дом, скорее всего, действует только на детей. В нем нет ничего странного, нет никаких историй о привидениях или еще чего-то. Наверное, это оттого, что дом был пустым и на него поддувало песком, а здесь было настолько скучно, что не оставалось ничего лучше, чем пугаться, вот и все.

– Тогда заберись сюда со мной и давай заглянем в окна. Я хочу посмотреть, не попал ли песок внутрь дома.

– Это небезопасно, Индия.

– Черт побери, Люкер, это гребаные песчаные дюны, а ты на них уже достаточно насмотрелся на Файер-Айленд, разве нет?

– Да, – ответил Люкер. – Но на острове были постоянные дюны, они…

– Дюны непостоянны, – нравоучительно сказала Индия, – вот что делает их дюнами, и, к тому же, эта всего метров пять в высоту.

Не дожидаясь разрешения отца, она повернулась и быстро зашагала к вершине. Ступни в сандалиях вязли в мелком белом песке, и она с трудом поднимала их. Она остановилась, сняла сандалии и бросила их Люкеру. Он поднял их, постучал ими по бедру и нетерпеливо взмахнул, ухватив за ремешки.

Индия направилась к окну слева, чтобы заглянуть в комнату, которая была копией ее собственной. Песок доходил до второго из четырех рядов оконного переплета.

Босиком Индия добралась до вершины дюны. Она бы соскользнула вниз, если бы не схватилась за одну из геральдических лилий, украшавших фриз второго этажа. Она подтянулась прямо к окну, чтобы как следует рассмотреть комнату, повторяющую ее собственную.

Впоследствии она не могла сказать точно, чего именно ожидала, но какими бы ни были ее ожидания, то, что она увидела, их не оправдало.

Комната, идеально соответствовавшая ее собственной по пропорциям, деревянной отделке и украшениям, была оформлена в стиле, который она опознала как поздневикторианский. Там находились кровать из красного дерева с четырьмя высокими столбами, увенчанными резными ананасами, шкаф, комод и туалетный столик из того же дерева и украшенные в том же стиле. На полу были расстелены грубые циновки, а стены покрыты полосатыми зелено-черными обоями. С молдинга на стене свисало несколько гравюр в темных рамах, слегка покосившихся на своих треугольных подвесках. На столике у кровати стоял графин из рубинового стекла, накрытый перевернутым рубиновым стаканом. Индия видела, что в нем все еще налита вода. На туалетном столике валялась куча кистей и открытая коробка с зеркалом, которые, как она подозревала, были набором для бритья.

Солнце светило прямо в окно, ярко озаряя одну часть комнаты и оставляя другую в тени. Собственная черная тень любопытства Индии тянулась по полу, словно испуганный призрак последнего обитателя комнаты.

Через открытую дверь в холл она могла слабо различить перила лестницы, ведущей на второй этаж.

Индия была очарована. Теперь, всматриваясь в сумрак комнаты, она увидела следы насилия, что учинило над этим местом безжалостное время. Зеркало в коробке для бритья треснуло, и осколок, упавший на комод, отражал пятно солнечного света на стене. Одна из подвесок у гравюр оборвалась, и Индия видела угол сломанной рамы, лежавший в дальнем углу кровати. Толстый слой красной пыли покрывал циновку прямо под портьерами, где сгнила бахрома. Но комната была на удивление нетронутой. Она с недоумением повернулась к отцу.