Элементарно, Ватсон!

Хэнслоу замолчал и внезапно стал таким печальным, что я ощутил укол жалости, смешанной с любопытством. Уже хотел спросить у него, в чем дело, когда Слай произнес:

— Слабак — специалист по автомобилям и ходячий каталог машин своих соседей. На чем ездит полковник, Алоизиус?

— Полагаю, на двухдверном «форде» 1915 года, — ответил тот, оживившись. — Спасибо, Кролик. Мне приятно, что ты заметил. Я придумал схему индивидуальной идентификации автомобилей, но пока не проработал детали.

— А разве номерных знаков недостаточно? — поинтересовался я.

— Конечно, нет. Ни в коем случае. Их легко поменять. Моя же система использует нечто вроде номера двигателя…

К счастью, я был избавлен от лекции по идентификационной схеме Хэнслоу: в этот момент шофер распахнул его дверцу, вызвав у Слабака взрыв протеста — он не сомневался, что согласно автомобильному этикету первыми должны выходить пассажиры.

Пожилой дворецкий полковника, Роулс, знал моих спутников — я заметил, что он не попытался избавить Слабака от войлочной шляпы. Роулс казался бледным и потрясенным, но с чувством собственного достоинства провел нас в гостиную на первом этаже. Шериф Андерсон, плотный мужчина лет шестидесяти, с роскошными усами, стоял у камина, изучая маленькую записную книжку. При нашем появлении он поднял глаза и улыбнулся.

— Спасибо, что приехал, Алоизиус! И привез с собой мистера Слая и доктора Тиндэйла! Великолепно!

— Это какая-то шутка?

Мы повернулись на голос — в большом кресле на другом конце комнаты расположилась элегантная юная блондинка. В данный момент она хмурилась. Заметив мое «прекрасное» лицо, блондинка вздрогнула и быстро начала возиться с золоченым портсигаром и мундштуком из черного дерева.

Она была не одна. Прямо за ее спиной стоял бледный светловолосый джентльмен, также изящно одетый. Когда наши глаза встретились, он покраснел и поспешил зажечь сигарету дамы.

— Так это ваш «силвер гоуст» припаркован на дорожке, — почтительно сказал Хэнслоу, снимая шляпу в присутствии дамы.

Та вздернула брови и обратилась к шерифу:

— Вы что, полагаете, будто этот актеришка отыщет моего дядю?

— Позвольте представить племянницу и племянника полковника Харриса, детей его младшей сестры, — холодно произнес шериф Андерсон. — Мисс Элис Симмс и мистер Энтони Симмс.

Энтони Симмс подошел и пожал руку каждому из нас. Он имел атлетическое сложение и крепкую хватку, но его ладони были влажными.

Элис не тронулась с места.

— Мистер Симмс работает в конторе, — начал Хэнслоу. — Он примчался сюда с работы. Обратите внимание на чернильное пятнышко на его жилете…

— А ты уверен, что это чернила, Алоизиус? — спросил Слай.

Хэнслоу достал большую лупу и наклонился ближе к Симмсу.

— Эй, достаточно! — запротестовал Симмс. — Не знаю, что вы там лопочете, но я не позволю…

Слабак выпрямился и грустно сообщил:

— Нет, не уверен. Но это грязь. А жилет застегнут неправильно.

Симмс в ужасе глянул на свой жилет и поспешил устранить досадную неприятность.

— Кажется, вы сказали, что они нам помогут, — обратилась Элис к шерифу. — Но вряд имелся в виду нумерованный список портновских недоразумений моего брата?

Проигнорировав ее, шериф Андерсон предложил нам сесть у огня и начал рассказ.

— Сегодня в шесть часов утра полковник Харрис, ранняя пташка, позавтракал со своим сыном.

— Так называемым сыном, — вмешалась Элис.

— Мисс Элис, пожалуйста! — рявкнул шериф.

Испустив эффектный вздох, она замолчала.

— Я должен объяснить, — продолжил шериф, — что полковник совсем недавно воссоединился со своим сыном. Судя по всему, когда полковник участвовал в предыдущей войне… э-э-э, кажется, с Испанией…

— Ах да, — сказал Слай. — «Блестящая маленькая война». Он воевал на Кубе.

— Да, — кивнул шериф. — Не как волонтер, а в составе регулярной армии. Тогда он был майором, потом, незадолго до увольнения, получил повышение. Он служил в кавалерии с Гражданской войны.

— Мы с Кроликом любили слушать его военные истории, — сказал Слабак.

— Да, когда были детьми, — добавил Слай. — Но вы собирались рассказать нам о его сыне?

— Да, конечно, — ответил шериф. — Полковник пережил двух своих сестер, но, к изумлению их детей, недавно сообщил, что на Кубе женился на американке, чья семья некоторое время жила в Гаване.

— Нет-нет, — вмешалась Элис. — Мы давным-давно знали об этом браке. Это была дядюшкина История трагической любви. В зрелом возрасте пятидесяти трех лет он без памяти влюбился в медсестру — брюнетку на тридцать лет его младше, — когда лежал в госпитале с желтой лихорадкой. Глупый старик! Как только он поправился, его сразу же отправили домой, так что он даже не успел оформить бумаги для нее. Но вот в чем дело: если верить дядюшке, она умерла там. Я помню, как мама говорила, что это к лучшему, иначе он бы выставил себя на посмешище. Однако лично я рада, что старый черт хоть немного позабавился.

— У полковника на этот счет было другое мнение, — сурово возразил шериф. — Он думал, что его возлюбленная умерла. Оказалось, вовсе нет. Точнее, не тогда. У нее родился сын, и она осталась на Кубе, где и скончалась два года назад.