Елена Блаватская

…Мирную жизнь в Ругодеве нарушила ужасная болезнь Блаватской. Возможно, что во время ее одиночного путешествия по степям Азии она получила тяжелую рану. Мы не знали, как это произошло. Глубокая рана эта время от времени вновь открывалась, и тогда она испытывала невыносимые боли, часто вызывавшие судороги, за которыми следовал транс, подобный смерти.

Болезненное состояние обычно длилось от трех до четырех дней, и после этого рана заживала так же быстро, как она вдруг появлялась. Как будто бы какая-то невидимая рука ее закрывала, и от болезни не оставалось и следа. Однако вначале она не знала, что все так кончится, поэтому испуг ее и расстройство были очень большими.

Мы поехали в ближайший город за врачом, но он мало чем смог помочь, не потому, что был плохим хирургом, но по причине некоего феномена, происходившего каждый раз при попытке его помочь. Только он осмотрел рану у лежавшей без сознания пациентки, как внезапно увидел большую темную руку, протянутую между своей рукой и раной, которую он собирался перевязать. Глубокая рана находилась вблизи сердца, а рука передвигалась от горла до середины туловища. Растерянность его увеличивали и бешеные стуки, которые раздавались с середины потолка, с пола, от оконных рам, от всей мебели — настоящий хаос звуков.

Весной 1860 года я и Леля покинули Ругодево и отправились на Кавказ, чтобы навестить наших бабушку и дедушку, которых не видели много лет.

…В то время спиритизм (или спиритуализм) только лишь начинал развиваться в Европе. Необыкновенные психические способности Блаватской, проявленные ею еще в детские и юношеские годы, за время ее путешествии значительно возросли и определились, и она вернулась в Россию, обладая многими оккультными способностями, которые в то время приписывали медиумам.

На мои вопросы она отвечала, что эти явления, как в детстве, так и в юности, всегда сопутствовали ей и что по своей воле она могла заставить «стучащих» усилить свои стуки или уменьшить их, а то и совсем прекратить. Конечно, лучшие люди Пскова знали, что происходит в мире, слышали о спиритизме и его проявлениях, но сами они никогда не слыхали этих «стучащих духов». В Петербурге были медиумы, но до Пскова они еще не добрались.

…Когда ее называли «медиумом», Блаватская смеялась и говорила, что она не медиум, а только медиатор — посредник между умершими и живыми, но я никогда не могла понять эту разницу… Моя сестра во время своего многолетнего отсутствия путешествовала по Индии, где, как мы теперь знаем, медиумические феномены высмеиваются, и объясняют их совсем иначе. Медиумизм, по их представлениям, исходит из такого источника, из которого моя сестра черпать не считала возможным, и поэтому она не признавала за собой эти качества.

…Трудно даже кратко описать то, что за время пребывания Блаватской в Пскове она нам показала… Все это можно классифицировать следующим образом

1. Прямые и вполне ясные ответы, письменные или устные, на ментальные вопросы — или «чтение мыслей».

2. Обнаружение различных болезней, наименование их по-латыни и указание последующего курса лечения.

3. Сообщение о некоторых тайнах, о которых никто не знал, особенно в тех случаях, когда кем-то был проявлен обвиняющий ее скептицизм.

4. Изменение веса мебели и человека.

5. Получение писем от неизвестных корреспондентов, письменных ответов на вопросы. Письма эти мы находили в невероятных местах.

6. Показ присутствующим задуманного ими предмета.

7. Звуки музыки по желанию Блаватской.

Вскоре мы убедились, что «работающих духов», как нам всегда объясняла Блаватская, надо разделить на несколько категорий.

Низшие из этих невидимых существ показывали лишь физические феномены. Высшие — редко соглашались беседовать с чужими. Они давали себя видеть, или чувствовать, или слышать лишь в те часы, когда мы были одни в семье и когда в нашей среде царили полный мир и согласие… когда никто из нас не старался провести какие-то эксперименты или увидать необыкновенные явления и когда не было никого, кого надо было убеждать в чем-то или информировать…

По большей части феномены не имели связи между собой, и казалось, что они не зависели от ее воли, очевидно, не было принято во внимание ни одно из предшествующих обстоятельств, и, как казалось, они противоречили ближайшему высказанному желанию и воле.

Мы сердились, когда был случай убедить какого-нибудь очень интеллектуального исследователя, но из-за упрямства или нежелания Блаватской ничего не выходило…

Я хорошо помню, как однажды в гостях, куда издалека приехало несколько семейств, чтобы повидать феномены, Блаватская не дала никаких доказательств своим способностям, хотя и говорила, что делает все, что может. Это продолжалось несколько дней. (Елена Петровна объясняла это усталостью и отвращением ко всевозрастающей людской жажде «чудес».)

Гости уехали неудовлетворенными и настроенными скептически.