Елена Блаватская. Интервью из Шамбалы

«…Не находя предлога разрушить приносящее пользу общество, в котором к тому же очень много самых известных англичан, наши „доброжелатели“ вздумали убить его, убив, если не меня, то мою репутацию. <…> Знающие люди убедили тогда моих друзей в Адъяре <… >, что в данное время мое положение далеко не безопасно, как русской, пользующейся известным влиянием среди индусов, и что мне угрожал, невзирая намою болезнь, – арест. Таким образом, не объяснив мне даже хорошенько, в чем дело, эти перепугавшиеся за меня друзья решили, по совету доктора, который грозил им, что такой арест был бы для меня в то время смертью, – отправить меня, не медля ни одного дня, в Европу. Прямо с постели, полумертвую, меня перенесли поздно вечером в кресле на французский пароход, где я была в безопасности от врагов, и отправили в сопровождении доктора Хартмана, моего секретаря-индуса и преданной мне молодой англичанки – в Неаполь. Только придя уже несколько в себя, за островом Цейлоном, я узнала, в чем дело. Не будь я так больна, в то время даже и опасность ареста не заставила бы меня покинуть Индию».

В Европе ей больше не на кого было опереться. Графини Киселевой, которая в свое время во многом ей помогала, уже давно не было в живых. Она ушла в мир иной в Риме с папским прощением и отпущением грехов, завещав Римской церкви, несмотря на протесты своей многочисленной родни, принадлежащие ей миллионы вместе с медиумической аппаратурой, дощечками для письма и картами таро.

Прибыв в Италию, в сопровождении Мэри Флинн, Баваджи и Франца Гартмана, Елена Петровна не знала четко, где лучше обосноваться. Ее мысли занимала только работа над «Тайной Доктриной». Совершенно больная, она не прекращала писать даже на пароходе. Гартман рассказывает, что по утрам, прежде чем она садилась за работу, на ее столе «нередко оказывалась кипа листов с записями для книги. По мере того как сопровождающие начали приводить "походное" имущество в порядок, обнаружилось, что в спешке забыли уйму необходимых мелочей, в том числе очки Елены Петровны, без которых она почти ничего не видела вблизи. Строчки расплывались у нее перед глазами. Кроме того, во влажном итальянском климате у нее обострился ревматизм. Климат Италии, как и Индии, ей тоже не подходил. Тогда она решила перебраться в северную Баварию, в Вюрцбург».

Почему выбор ее пал именно на Вюрцбург, она написала Пейшенс Синнет: «Я не хочу жить ни в одном из крупных европейских центров. Но мне нужно, чтобы в комнате было тепло и сухо даже в сильные холода… Вюрцбург мне нравится. Он расположен недалеко от Гейдельберга, Нюрнберга и других городов, где жил один из Учителей [К. X.], и именно Он посоветовал моему Учителю послать меня туда… К счастью, я получила из России несколько тысяч франков за литературные сочинения. Благодетели прислали из Индии 500, а потом еще 400 рупий… Я намереваюсь снять хорошую квартиру, и да будет благословен тот день, когда я снова увижу вас за моим самоваром».

По пути в Вюрцбург Елена Петровна задержалась на неделю в Риме и еще одну неделю провела в Швейцарии вместе с Всеволодом Соловьевым, с которым весной 1884 года познакомилась в Париже и очень подружилась. Господин Соловьев был увлечен мистическими явлениями, восхищался необычными способностями Елены Петровны, вечерами засиживаясь у нее в гостях, и не раз намекал, что готов стать ее учеником. Он страстно желал, чтобы госпожа Блаватская открыла ему секреты своих феноменов. Елена любезно уходила от прямого ответа, объясняя, что научиться этому невозможно, если только сама природа не одарит господина Соловьева определенными способностями. Но Соловьев был настойчив. Он буквально преследовал Елену. Требовал от нее все новых и новых зрелищ, пытаясь разобраться, в чем секрет или подвох необычных явлений, которые он наблюдал в ее доме.