Елена Прекрасная

Открыв глаза, Елена поняла, что находится на крыше небоскреба. Под ней переливался разноцветными огнями ночной город. Светящиеся гирлянды и ручьи кварталов и дорог спорили своей красотой со звездным небосводом. С одной лишь разницей: вверху было торжественно и тихо, а внизу царила суета. Небоскреб раскачивал ветер, точно хотел опрокинуть его наземь. «Да это же Эйфелева башня! – Елена неделю назад была на выставке, посвященной достопримечательностям Франции. – Марсово поле. Собор Парижской Богоматери. Но почему нет никого? И почему башня погружена в кромешную тьму? А, уже глубокая ночь. А ведь ночью она светится, как восьмое чудо света. И пусть! Иллюминации нет, но завтра СМИ станут наперебой писать о том, что башня светилась. Светилась потому, что на ней была Я! О, это даже не «Мисс Вселенная». Это куда круче!»

– Нравится? – услышала она голос, раздавшийся из темноты.

– Очень! – с восторгом произнесла Елена.

– Через год она тоже будет твоей! С нее ты сможешь озирать всё, что принадлежит тебе! А сейчас хочешь полететь? Не бойся, я поддержу тебя.

– Хочу!

– Полетели!

Елена вновь свалилась на пол. Хорошо тахта была низкая, и девушка не ушиблась. «Занесло же меня!» – подумала она и услышала дядюшкин голос:

– Елена, встала? Не забыла – тебе сегодня поридж готовить!

Метаморфозы

Мягкий свет проникал сквозь прикрытые веки. На мгновение Елене представилось, как ранним утром она лежит с закрытыми глазами в шезлонге возле самой воды и ни о чем не думает. Три года прошло с тех пор, как она с родителями была в Сочи, а казалось, открой глаза и вновь перед тобою море – гладкое как небо и солнце – теплое как мамина рука.

Отчего ж в мыслях такая тишина? Может, сама кафешка располагала к безмятежности? Не зря же слово «покой» связывает умиротворение души и уют помещения. И хотя забегаловка была отнюдь не тем местом, где можно было забыться от внешнего мира и на минуту отвлечься от мира внутреннего, в этот момент в душе Елены царил именно этот всеобщий мир. Не хотелось даже думать ни о каком признании и успехе. Словно всё уже решилось в ее жизни, обрело устойчивость, достигло цели. При этом девушку совсем не интересовало, откуда взялось в ней это внутреннее равновесие. «Пусть продлится это мгновение, но я не скажу ему постой» – думала девушка, по привычке развивая чужую мысль. Будь она мужчиной, могла заподозрить, что оказалась нечаянно в собственной старости. Но женщине не дано узнать даже осень жизни, оттого что она – вечная весна. Наверное, так.

Елена открыла глаза. На фоне мутного ночного неба, типичного для всякого мегаполиса, по окну расплылась надпись «Caf Paris». Напротив сидела броская молоденькая брюнетка в милой шляпке, в изящном, но старомодном платье вызывающе красного цвета. А еще в глаза невольно бросались холеные белые руки красавицы. Елена отпила глоток кофе и, решив затеять с соседкой легкий разговор, взглянула на нее и, к своему удивлению, увидела совсем другую женщину – не брюнетку, а шатенку, тоже в шляпке, но в более скромном и тоже несколько старомодном платье в крупную продольную полоску. Визави была великолепна и, чувствовалось, безукоризненных манер. Это было очевидно – так по живописному уголку парка угадывается вся его роскошь. Елена подумала, что очень хотела бы походить на сидевшую напротив даму, и на мгновение ее охватила тоска от нереальности этого желания.

Шатенка, уловив настроение девушки, протянула ей руку, в которой была зажата монета.

– Подбрось монету. Выпадет орел, станешь шатенкой. Решка, останешься брюнеткой. Чую, хочешь стать шатенкой. Мной, то есть, – улыбнулась дама в полоску. – Я тебе дала время на выбор, но ты что-то медлишь. Теперь пусть решит случай. Бросай.

Елена подбросила монетку. Та упала на зеленую скатерть орлом. И тут же шатенка и брюнетка мгновенно поменялись местами. То есть натурально брюнетка стала шатенкой, а шатенка – брюнеткой. Бармен, который занимался своими нехитрыми делами, жуя сто раз пережеванную жвачку и устало поглядывая на посетителей, чуть не поперхнулся от этого кульбита.

Елена выхватила из сумочки кругленькое зеркальце и убедилась, что превратилась в шатенку, сидевшую только что напротив. Девушка с восхищением, смешанным со страхом, смотрела на Кольгриму, вернувшую себе облик брюнетки.

– Я обучу тебя нехитрому этому волшебству, – посулила Кольгрима. – Пару дней я наблюдала за вами. Дядюшка пусть натаскивает фехтованию и верховой езде, ну и всякой философической болтовне, а я обучу тебя танцам и этикету. Не хуже Колфина. Английские принцессы позавидуют!

Брюнетка-Кольгрима отпила кофе, поморщилась и сказала:

– Вот и пригодились три тарелочки.

– Какие тарелочки? – спросила Елена.