Елена Прекрасная

— Закуски мало берете, — сообщил хозяин на местном наречии, а Стато тут же перевел.

Мало? Платон изумленно глянул на рыбину. Да им вдвоем с сержантом ее за три дня не съесть. Хозяин поставил на стол бутыль темного, пахнущего водорослями пива и укатил на кухню на своем тарахтящем кресле.

Из задней комнатки выползли еще двое стражей. У одно кожа была ржаво-коричневой и шелушилась; у другого, напротив, совершенно белая.

— Рыба! Гостевой взнос! — крикнул Стато, и все пятеро тут же запустили свои щупальца в сочную рыбью плоть. В кружки-раковины полилось темное пиво. Платон согласился, что закуски в самом деле оказалось мало. Пришлось заказать еще одну рыбину. Стражи были ненасытны. Когда и сержант, и археолог уже не могли проглотить ни кусочка, пятеро охранников продолжали обгладывать скелеты и шарить голодными взглядами по стойке и столу.

— Уйдем, — шепнул Дерпфельд, — а то они сожрут и нас заодно.

Платон толкнул в бок Стато и указал на дверь.

— Еще, — неожиданно возвысил голос стоик Криг. — Мы не наелись.

— Разве я должен вас кормить? — удивился археолог.

— Конечно, как же иначе? Тем более, рыба теперь вкусная. — Криг рыгнул. — Ты — гость. По гостевому обычаю. По нашему обычаю. Мы любим гостей. Гостевой взнос — традиция. Нам угощение от гостей…

Стато что-то сказал на местном наречии. Платон, разумеется, почти ничего не понял. Несколько раз прозвучало имя Крто. И несколько раз Стато энергично провел в воздухе горизонтальную черту.

— Но как же гостевой обычай, — настаивал Криг. Говорил он беззлобно, нудным канючливым тоном. — Надо… И рыба сейчас не горькая. Это потому что Бреген ушел со стадом от нашего архипелага. Мы столько ждали, три года ели горькую рыбу, а теперь, когда наконец стало все хорошо…

— Все благодарят за гостевой взнос, — объявил Стато на космолингве. И Морив благодарит. И Криг.

Криг вновь рыгнул.

— Все получилось отлично, — пообещал Стато. — А сейчас вас ждет дворец.

Остальные стражи, разом потеряв к людям всякий интерес, прикрыли веки, разинули рты и запели что-то заунывное, пронзительное. Голоса у всех были столь высокие, что хотелось заткнуть уши и бежать. Немедленно. Археолог ринулся из таверны. Сержант за ним. Стато выплыл не сразу: пел вместе с другими минут десять.

8.

По мраморной лестнице они поднялись к дворцу.

Экскурсовод из Стато был никудышный. Он водил гостей по переходам дворца и время от времени пояснял: «Это дворец». Как будто посетители сами не видели, что это дворец. Великолепный и одновременно однообразный. Анфилады покоев, похожих друг на друга — почти в каждом бассейн с фонтаном, стены облицованы янтарными наборными панелями или перламутровыми раковинами, сложенными в узоры. Попадались и росписи, но довольно простые, хотя и не лишенные изящества: синие и белые волны и меж ними животные, похожие на дельфинов. Мозаичные полы изображали непременно море и диковинных чудищ. Пол одной из зал был стеклянным. Внизу плескалась вода удивительного аметистового оттенка. Казалось, хозяин хотел поразить обилием комнат, пристраивая один покой к другому, и никак не мог остановиться. У задней стены дворца возились пять или шесть эгейцев, складывая из камня новые стены. Эти были без масок — кожа их для защиты от солнца была натерта красной глиной. У одного из строителей на голове красовалась драная трикотажная шапка.

Дворцы пустовали.

— А где все эгейцы? — спросил профессор Рассольников.

— Император и принцы в столице. А все остальные в море. Сезон рождений кончился, — объяснил Стато. — Но принцы появятся… Когда в Столице станет слишком жарко, они заглянут на Северный непременно. А мы, стражи, охраняем острова Блаженства, чтобы не расхитили имущество во время морского сезона. Два года назад из дворца принца пытались украсть кресла-антигравы. Так я пресек! — гордо заявил Стато.

Лишь в одном из мелких каналов, Платон заметил трех отдыхающих эгейцев, прикорнувших в тени буйных прибрежных зарослей. Они лежали, наполовину погрузившись в воду, и о чем-то переговаривались. Лица у всех троих были вытянутые, с острыми носами, кожа ржаво-коричневая, черепа абсолютно лысые. Ленточки щупальцев колыхались воде, как змеи. Никакой одежды на эгейцах не было. Туловище продолговатое, с длинной толстой шеей, узкими покатыми плечами, с заметным утолщением в области тазовых костей и коротким хвостом, что заканчивался раздвоенным плавником. Вид таков, будто человек забрался в толстый коричневый костюм вместе с руками, пришил к плечам пучки лент, обрил голову. Нет, эгейцы будут покрупнее людей. В каждой туше, что ворочалась с боку на бок во влажном песке, было не менее ста двадцати килограммов.

— Это возвращенцы, — небрежно бросил Стато, не останавливаясь возле троицы. — Они собирают рыбок, что ползают по деревьям, и едят эту гадость. Их девиз: возврат на сушу. Архонт выделил им для жизни старый стадион. А Столица все время требует, чтобы их выселили…

Возвращенцы, завидев стража и посетителей, достали раковины и принялись изо всех сил в них дудеть. Звук был неприятный, визгливый.