Елена Рерих. Путь к Посвящению

После начала сознательного общения Рерихов с Учителями картины из прежних воплощений стали приходить к Елене Ивановне не только во снах, но и в видениях наяву, то есть в бодрствующем состоянии. Дважды ее посещало видение монахини в коричневых одеждах, в молитвенном экстазе. Над ее головой был серебряный голубь; длинная сине-серебряная искра в виде вибрирующей нити исходила от голубя и проникала в ее темя.

В своем дневнике З. Фосдик пишет, что в Средние века Елена Ивановна «… была монахиней-кармелиткой в Париже – Жозефиной Сент-Илер – и жила не больше 20-ти лет. <…> Вообще Е.И. воплощалась быстро, наибольший срок между воплощениями был 45 лет» [939] .

В этой же записи З. Фосдик отмечает, что новая книга, тексты которой были даны Елене Ивановне Учителем – “Криптограммы [Востока]” – будет опубликована под именем Жозефины Сент-Илер, то есть под именем ее прошлого воплощения.

Чуть позже Зинаида Фосдик также отметила по поводу Жозефины, что «это была молодая монахиня, жившая после немецкого воплощения Ядвиги (Е.И.). Затем Е.И. была музыкантшей в Голландии – Гертрудой Гедде [940] – и имела большую семью» [941] .

В дневнике Рерихов, в общем перечислении имен, которые Е.И. Рерих носила в прошлых жизнях, имя Жозефины Сент-Илер сначала было отнесено к XIV веку, но позднее, в 1928 году, Учитель сказал, что Жозефина жила в XII веке. На вопрос Елены Ивановны «Когда была Жозефина С[ент-] Илер?» последовал ответ Мастера М.: «В XII веке» [942] .

Возможно, именно сохранившиеся в Акаше «записи» слов и мыслей Жозефины Сент-Илер воспроизвел позднее Учитель, касаясь обстоятельств жизни людей, причастных Братству и несущих в мире определенную духовную миссию. Махатма М. подчеркнул существование особого момента в жизни деятелей с богатым духовным потенциалом – момента, названного Им «переменою существования». Что представлял собой этот момент? Предчувствие близкого перехода в мир иной, открывающееся высшему «Я»?

25 мая 1924 года Учитель сообщил: «Завтра запишем еще несколько примеров ощущений перед переменою существования». А далее в дневнике Рерихов появляется следующий текст:

«“Я простая монахиня, что вы находите во мне? Не целуйте руки мои, чудес не умею творить. Отец, почему они стремятся в мою келью? Кроме книг, ничего не имею. Они хотят, чтобы я возложила руки на их головы, будто им становится легче, но сама я не чувствую ничего. Иногда лист книги освещается слабым голубым блеском, но ведь не из пальцев моих этот свет?

Всю жизнь с тех пор как меня привели в монастырскую школу, не помню ничего замечательного, разве только когда прихожу в библиотеку, нужные книги были вынуты, и иногда замечала около них синюю искру. Часто мне кажется, что я должна куда-то уйти, и, может быть, они приходят проститься со мною? Мне стыдно сказать, но мне тягостно их почитание, они уносят от меня что-то незаменимое, и лишь прикосновение к этим древним рукописям приносит мне силы. Накануне моего прихода сюда моя мать видела сон – точно я в белом одеянии иду, а за мною клубы пламени”. – Так явила признание одна монахиня за год до пожара, когда она спасла единственные книги, сама погибнув от ожогов» [943] .

Литературный стиль этого отрывка удивителен, ему присущи особые поэтичность и гармония, своеобразный внутренний ритм, характерный для древних сказаний и притч.

После этого текста последовал вопрос Елены Ивановны Учителю и Его ответ:

«– Почему я так устала от этой беседы?

– Понятно, ведь говорим о переходном моменте. Токи старых рекордов передаются. Но эти рекорды сохраняют одинаковость духоты» [944] .

Безвестная монахиня-кармелитка прожила на свете не более 20 лет, но слава о ее духовных силах уже распространилась на всю округу…

Следующим воплощением Елены Ивановны во Франции стала Марго [945] , жена дофина, современница Жанны д’Арк. В том воплощении она стала свидетельницей не только подвига Жанны, но и костра, на котором была сожжена Орлеанская дева.

Это событие настолько потрясло Урусвати, что сила этого впечатления перешла в другое ее воплощение. Это было в Средние века, тогда она была казанской царицей, женой царя Казани Симеона. Ее жизнь тогда завершилась – не в первый и не в последний раз – драматически, но на этот раз не из-за действий врагов, а в силу исторических обстоятельств. Иван Грозный взял Казань, и царица казанская вместе с приближенными к ней женщинами, не желая попасть в руки войска, закрылась в храме и подожгла себя. Она выбрала именно этот способ смерти в силу впечатления, которое произвело на нее в прошлом воплощении сожжение Жанны д’Арк.

В дневнике Рерихов записан диалог Елены Ивановны с Учителем, касающийся обстоятельств той жизни:

«– Верно ли, что казанская царица, собрав всех женщин в церкви, сгорела вместе с ними, чтоб не попасть в руки пьяных орд Ивана Грозного?

– Да. Французское воплощение помнило о костре.

– Может быть, не следовало это делать?

– Но впечатление было велико» [946] .