Елена Троянская

Эвадна ушла, а я продолжала сидеть как застывшая. Я даже Парису не могла рассказать эту новость. Чуть позже, не сейчас. Я не могла признаться ему, какие ужасы творятся в моей семье. Проклятие начинает сбываться. Матушка мертва. Ифигения убита собственным отцом. Мне хотелось оплакать Ифигению в одиночестве и тишине. И мысленно дотянуться до несчастной сестры, которая пережила тяжелую утрату, – может, она почувствует, что я скорблю вместе с ней.

Через несколько дней вся Троя только и говорила о том, что греки уже приближаются. Ничего невозможно скрыть от людей: новости распространяются быстрее, чем плывут корабли.

Другой важной темой пересудов явился Калхас. Он передал Приаму послание, в котором сообщил, что теперь служит другому царю. Приам созвал общее совещание, сокрушался из-за этой измены.

– Он же прислал письмо, – заметил Гелен. – Значит, он не сбежал. Он просто поменял…

– Не пытайся найти более красивое название для его поступка, – прервал его Приам. – Суть от этого не изменится. Мы послали его, как истинного троянца, с важной миссией – узнать, что сулит нам будущее. А он предал нас, перешел на сторону греков.

Кассандра упала на колени.

– Возможно, отец, оракул сообщил ему нечто такое, что побудило его совершить предательство.

– Но почему он сначала не предупредил нас? – воскликнул Приам.

– Это и так понятно, – вмешался Гектор, выступая вперед. – Оракул сообщил ему, что он должен ехать к грекам. Почему – мы не знаем.

– Наверное, он узнал, что победа будет за греками! – подал голос Деифоб. – Я не представляю другой причины. Что еще могло заставить его перейти на сторону противника?

Деифоб тоже подошел ближе к Приаму и встал рядом с Гектором.

– Почему вы думаете, будто им двигала трусость? А может, верность? Представьте себе, что оракул предсказал поражение грекам. Может, Калхас получил указание отправиться к ним, чтобы сбивать с толку ложными советами и предсказаниями? – предположил Гелен. – Может, он присоединился к грекам, чтобы вредить им.

Как всегда, в тихом голосе Гелена слышалось коварство.

– Интересные соображения, Гелен. Если они окажутся правдой, тем лучше. Но сейчас чем мрачнее мы будем смотреть на вещи, тем лучше. Нужно исходить из наихудшего. В нашем положении видеть события в розовом свете, закрывая глаза на темные стороны, – преступление против самих себя, – заявил Антенор.

– А где его брат, Пандар? Может, он что-нибудь скажет? – поинтересовался Парис.

Лицо Приама исказилось внутренней борьбой: он неохотно соглашался с предложениями Париса.

– Хорошо, позови его, – наконец кивнул Приам посыльному.

– Может, мы придаем слишком большое значение предзнаменованиям, – предположил Гектор. – Мое мнение таково, что бдительность и сила – лучшие предзнаменования победы. Если бы мы не сходили с ума из-за предсказаний и предзнаменований, Калхас сидел бы в Трое. И нам сейчас не пришлось бы переживать из-за того, что он сказал грекам.

– Не рано ли ты заговорил о победе? – вставил замечание Антенор. – Говорить о победе – значит вызывать призрак поражения. Они близнецы.

– Оракул, поражение, призрак. Вы рассуждаете как перепуганные дети, – фыркнул Гектор.

Возникло замешательство: в зал ввели Пандара, который отталкивал руку сопровождавшего его слуги.

– Пошел прочь!

Пандар отпихнул слугу, потом повернулся к Приаму и улыбнулся.

– Приветствую тебя, глубокочтимый царь! Чему обязан честью быть оторванным от своего печального ужина?

– Ты понятия не имеешь, что такое печаль, – язвительно вставил Гектор.

– Да, я стараюсь избегать ее, – признался Пандар. – Но у каждого в жизни бывают минуты…

Пандар вздохнул и пожал плечами.

– Чем моя скромная голова может быть полезна августейшему обществу? – Он почесал свою лысую голову.

– Только одним. У тебя есть известия от твоего брата, Калхаса?

Пандар искренне удивился:

– Нет, мой господин. С тех пор как он покинул наши края, я ничего о нем не слышал. А ты?

– А я слышал! Он сбежал к грекам и своими прорицаниями помог им выйти в море, чтобы напасть на нас.

– Я… не может быть! Не верю…. Я никогда не сомневался в его верности, – пробормотал Пандар.

От его развязной манеры поведения не осталось и следа.

– Теперь можешь усомниться! – прорычал Приам. – Когда дела расходятся со словами, нужно верить делам. Судите о людях по тому, как они поступают, а не по тому, как должны, по вашему мнению, поступать. Калхас направляется к нам вместе с греками. Они так же точно сойдут на берег Трои, как эти слова сойдут с моего языка.

– Но, мой добрый господин, ведь судоходный сезон еще не начался, – сообразил Пандар и оглянулся, как бы ожидая одобрения.

– Только не для греков! – ответил Гектор. – Скоро они будут здесь, благодаря тому совету, который дал им твой братец.

– Но что же я могу поделать?.. – растерянно говорил Пандар. – Я могу сказать только одно: если он перешел на сторону греков, значит его к этому принудили. Он никогда бы так не поступил по доброй воле. Он верен тебе, господин. Он верен!