Елена Троянская

Жрец замолчал, не договорив: нет необходимости перечислять, сколько мужчин и женщин, пробудив страсть Аполлона, затем пострадали от его безжалостного преследования. Дафне удалось спастись, превратившись в дерево, – если это можно назвать спасением. По крайней мере, у меня не было ни малейшего желания становиться деревом.

– Хорошо, – кивнула я и накинула покрывало.

– Я знаю, у вас в храме содержатся священные белые мыши, – заговорил Геланор, оглядываясь. – А какие еще реликвии у вас есть?

– Мыши, да… – замялся жрец. – Они обитают за статуей. Вы знакомы с историей? Некогда полчища мышей в соответствии с пророчеством Аполлона погрызли кожу на щитах, перевязи мечей у воинов Скамандра. С тех пор и до сего дня мы почитаем мышей.

– Но ведь у вас есть и другие реликвии? – настаивал Геланор.

– Да, есть. Они хранятся в подземной комнате, для безопасности.

Жрец провел нас мимо статуи Аполлона, за которой находилось ограждение. В нем было темно. Но запах сразу выдал присутствие животных. К сожалению, даже священные животные пахнут. Меня затошнило, я не выдержала и закашлялась.

В клетках кишели мыши, карабкались друг на друга, воевали за место.

– А что, если их выпустить на врага? – спросил Геланор.

– Эти мыши имеют символическое значение, – объяснил жрец. – Это правда, что когда-то они погрызли всю кожу на амуниции. Но у нас нет возможности управлять их поведением. Отвечая на ваш вопрос, скажу: если открыть клетки и выпустить мышей, они разбегутся по окрестностям и попортят поля. Они грызут все подряд.

– Тогда, умоляю вас, смотрите за ними как следует! – воскликнул Приам.

– Покажите, что хранится в подземелье, – попросил Гектор. – Нам важно знать.

Жрец издал недовольное ворчание и попросил подать факел. Младший служитель вручил ему сосновую ветвь.

– Хорошо, пойдемте вниз, – вздохнул жрец.

Следом за ним мы спускались по влажным ступеням.

– Это все такое старье, – бормотал жрец. – Не понимаю, какой вам в нем прок.

Мы оказались в подземелье, сыром и зловонном, таком непохожем на солнечный зал храма. Дрожащий свет факела выхватывал грубые, неотесанные доски и камни, покрытые зеленым мхом. Тишина обступила нас, только откуда-то снизу доносилось журчание подземного источника.

– Вот, например, – наконец произнес жрец, подходя к запертому деревянному сундуку. – Говорят, это платье сняли с царя и царицы, умерших от чумы. Здесь оно и хранится.

Жрец попытался открыть сундук.

– Не надо, – вмешался Геланор. – Не открывай. Я могу и не смотреть, если ты поклянешься, что все на месте.

– Клянусь!

– Вот и хорошо. А еще что тут есть? Вдруг пригодится для защиты Трои.

Жрец посмотрел удивленно:

– Да тут много одежды, которая осталась после умерших от ужасной заразы. Тут она и хранится, никто ее не трогает. Некоторые болезни косят человека внезапно, в расцвете лет. Другие предпочитают дождаться заката, когда человек ослабеет. Но любой мор насылает на людей Аполлон, поэтому пожитки после умерших сносят сюда, в его храм.

– А как вы думаете, если достать эти платья, можно вызвать ту же самую болезнь? – спросил Геланор.

– Я думаю, не следует этого делать. Все должно лежать взаперти, как лежат сейчас.

– И я так считаю, – кивнул Геланор. – Но если мы пришлем к вам гонца с просьбой привезти эти сундуки в Трою, то знайте, что положение у нас отчаянное.

– Понял, – кивнул головой жрец.

– Давайте вернемся на свет, – предложил Гектор. – Здесь очень мрачно.

Он первый стал подниматься по лестнице из сырой темноты наверх. Мы поспешили за ним. Снова чистый воздух, яркое солнце, синее небо.

И тут мы увидели человека: он ползал перед статуей Аполлона и походил на кучу тряпья, которая издавала плач.

– Кто тут? – воскликнул жрец.

Он быстро подошел к незнакомцу, ласково положил руку на вздрагивавшие тряпки. Оттуда высунулась голова, затем распрямились плечи, и человек поднялся на ноги.

Это был не мужчина, а юноша, почти мальчик. Он затряс головой и сказал, заикаясь:

– П-простите меня. Я искал храм. Троя в осаде. Я сбежал от греков сюда.

– Кто ты такой? Как тебя зовут, дитя? – спросил Приам, подходя ближе.

– Я Гилас, сын Калхаса. Я не предатель, как он. Я отрекаюсь от своего отца. Только позвольте мне вернуться домой, в Трою.

Приам подошел вплотную к мальчику и откинул волосы с его лба. В глаза бросился большой красный шрам.

– Да, ты действительно сын Калхаса, – вздохнул Приам. – Как же ты очутился здесь?

Мальчик сгорбился в поклоне, потом разогнулся и сказал: