Елена Троянская

– Да, матушка, это я! – Слезы текли по его лицу, губы дрожали. – Спасибо, матушка!

– Я не знаю… – Женщина сжала руки, ее лицо исказила судорога. – Не знаю… – Она с отчаянием и мукой посмотрела на Приама. – Иногда я думаю: да, это он, мой Гилас. Он то вдруг посмотрит точно как Гилас, то вдруг сделает жест, который делал только Гилас. Но когда я в первый раз увидела его, я не узнала его. Это был не мой сын. Другой человек. Я испугалась: будто Гилас умер, а вместо него вернулся двойник, бледная тень. Но время шло, и призрак оживал и становился Гиласом. Он заменил мне Гиласа.

– Как ты смогла?.. – Приам был потрясен. – Как ты смогла принять подделку вместо сына?

– Но я ведь… я надеялась.

– Мать, которая не может узнать собственное дитя? – подала голос Гекуба. – Какая ж ты мать после этого?

Это говорила Гекуба, которая приказала убить собственное дитя!

– Но ведь Гилас отсутствовал какое-то время… Молодые люди порой сильно меняются, особенно когда растут… – Мать Гиласа вызывала жалость. – А вы можете понять, как мать тоскует по своему ребенку? И она цепляется за любое сходство, даже самое маленькое. Мать готова принять двойника, если он хоть чем-то напоминает ее ребенка.

– Даже если этот двойник – обманщик, и больше ничего? – возмутился Геланор. – Этот мальчик не имеет ничего общего с Гиласом, ни одной капли крови. Он такой же Гилас, как я! Ты могла бы назвать меня сыном?

– Нет. Потому что, глядя на тебя, я не могу убедить себя в твоем сходстве с моим сыном. Мне не за что зацепиться. А этот мальчик – другое дело. – Женщина взяла «Гиласа» за руку и отпустила. – Нет, не он. Получается, я потеряла Гиласа дважды.

– Матушка! – крикнул мальчик, протягивая к ней руки.

– Если бы ты был моим сыном, ты бы не мучил свою мать. Значит, я все-таки ошибалась.

– Уведите его, – приказал Приам. – Закуйте его в цепи. Он не должен сбежать. Перед казнью его нужно допросить.

Два солдата схватили «Гиласа», завели ему руки за спину и повели между людьми, которые не сдерживали своей ненависти.

– Давайте убьем его! Сколько жизней он погубил!

– Всему свое время, – сказал Геланор. – Возможно, нам удастся спасти еще не одну жизнь, если мы узнаем его сообщников и их планы.

– Матушка! – крикнул мальчик у порога зала, но солдаты быстро утихомирили его.

Жена Калхаса, плача, пошла прочь.

И тут весь зал наполнился плачем: оплакивали погибших в этой войне родных и близких. Попытка Приама установить внутри города дружелюбие и покой собрала в одном помещении слишком много несчастных, отчего их скорбь удесятерилась. Женщины рыдали, потрясая кулаками, дети жалобно всхлипывали. Столы перевернули, опрокинули кувшины с вином, раскидали угощение, превратив зал в безобразие.

– Друзья мои! – тщетно взывал к людям Приам, его голос тонул в стенаниях и воплях.

– Я положу этому конец! – Один голос перекрыл множество голосов, как звук флейты – гул барабанов. – Я начал, я и закончу, клянусь богами!

Парис! Но как он может закончить войну? Боги ее начали, и обратного хода нет.

Парис встал рядом с Приамом. В дрожащем свете факелов он выглядел великолепно, как никогда, – уж не благодаря ли тому, что расстался со мной? Он больше не принадлежал мне, и его красота возросла?

Он простер руки, свои прекрасные руки, к небесам. Он высоко поднял голову, его глаза смотрели прямо на людей. Заметив меня, он отвел взгляд.

– Я погрузил вас в пучину несчастий. Я безрассудно отправился в плавание по неведомому морю, и мы ударились о скалы. Но корабль – я имею в виду Трою – не пошел ко дну, хотя ему и угрожает опасность. Вы знаете, что нужно делать в таких случаях: нужно уменьшить груз, выбросить за борт все лишнее. Таким лишним грузом являюсь я.

Я не верила своим ушам. Что он собирается делать? Убить себя? Нет, скорее позволить другим убить его. Я хотела бы сжать его в объятиях, обвиться вокруг него и не отпускать до конца жизни. Стать ненавистной ему цепью.

– Двое мужчин называют себя мужьями Елены, дочери царя Тиндарея, – продолжал между тем Парис: я была благодарна ему за то, что он не назвал меня «дочерью Зевса». – Это Менелай из рода Атрея в Греции и я, Парис, царевич Трои. Это наш личный спор, которым брат Менелая воспользовался, чтобы развязать войну. Этот человек, Агамемнон, был военачальником без войны, пока в поле его зрения не появился я. Но я утверждаю, что по-прежнему это дело касается только двоих мужчин: того, которого Елена выбрала в мужья после соревнований, объявленных ее отцом много лет назад, и меня, которого она выбрала сейчас. А все остальные страдают по вине Агамемнона. Мы с Менелаем должны сразиться один на один. Я вызываю его на поединок. Мы встретимся в долине под стенами Трои. Будем сражаться на больших копьях до смертного исхода. И пусть боги выберут достойнейшего.

Я думала, что Приам будет возражать, Гекуба зальется слезами. Ничего подобного: они стояли молча. Собравшиеся тоже долго молчали, а потом стали раскачиваться и петь, восхваляя мужество Париса. Толпа окружила его, подняла на плечи и стала качать.

– Парис! Парис! – кричали все.