Эления

Спархок поднялся и подошел к одной из бойниц, заменявших в башне окна. Небо все еще было затянуто грязно-серой пеленой туч, и Симмур казался прижатым к земле гонимыми ветром облаками.

— Там очень жарко, — тихо, как будто самому себе, сказал Спархок, — сухо и пыльно. Солнце отражается от белых стен домов и нестерпимо жжет глаза. Рано утром, перед рассветом, пока не стало еще бесцветной раскаленной пустыней, к колодцу тихо спешат закутанные в черные одеяния женщины с медными кувшинами на плечах.

— Спархок, у тебя душа поэта, — мелодично произнесла Сефрения.

— Дело не в этом. Я говорю так, чтобы дать почувствовать вам, что такое Рендор. Без этого будет трудно понять, что происходит там. На земле, где солнце бьет по голове раскаленным молотом, а воздух такой горячий и сухой, что мозг не в силах удержать мысли, все происходит по-другому. Рендорцы всегда ищут простых и быстрых решений. Солнце не дает им раздумывать. Вероятно, именно это и объясняет то, что случилось с Эшандом. Простой пастух с полуиспекшимися мозгами вряд ли мог быть явлением Божественного Откровения, это все просто рендорское солнце, именно оно дало движущую силу эшандистской ереси. Эти несчастные примут на веру любую идею, лишь бы она давала хоть какую-то надежду на тень.

— Это весьма новое объяснение ереси, распространившейся по Эозии за три века постоянных войн, — заметил Вэнион.

— Тебе бы на собственном опыте убедиться в этом, — отпарировал Спархок, возвращаясь на свое место у стола. — В любом случае один из этих поджаренных сподвижников Эшанда появился в Дабоуре лет двадцать назад.

— Эрашам? — спросил Вэнион. — Мы слышали о нем.

— Да, так он себя называет. Хотя, может быть, при рождении ему было дано другое имя. Религиозные вожди любят изменять свои имена, чтобы больше соответствовать предрассудкам черни. Эрашам — просто неграмотный грязный фанатик, обладающий чуть большей, чем у остальных южан, способностью осмысливать действительность. Ему что-то около восьмидесяти, и он умеет видеть и слышать. А у его последователей ума не больше, чем у баранов, которых они пасут. Они б с радостью напали на Северные Королевства, знай они, где находится этот Север. Это, между прочим, является предметом серьезных дебатов в Рендоре. Подобные еретики представляют собой не больше, чем завывающие пустынные дервиши. Они всего на свете бояться, и к тому же плохо вооружены и подготовлены. Меня гораздо больше беспокоят бури грядущей зимы, чем установленные эшандистской ереси в Рендоре.

— Ты все упрощаешь.

— Я провел десять лет своей жизни, таясь от несуществующей, выдуманной опасности. Я устал от бездействия.

— Терпение со временем придет к тебе, Спархок, — улыбнулась Сефрения, — и когда-нибудь ты наконец повзрослеешь.

— Мне кажется, что я уже достаточно взрослый.

— Может быть, но только наполовину.

Спархок ухмыльнулся и спросил:

— Сколько же лет тебе, Сефрения?

— Почему это вы все, пандионцы, задаете мне один и тот же вопрос? — смиренно произнесла Сефрения. — Ты же знаешь, что я не отвечу. Просто я старше тебя, и принимай это как должное.

— Ты ведь и меня старше, — добавил Вэнион. — Ты учила меня, когда я был не старше тех мальчиков, что стоят сейчас на страже у двери в эту комнату.

— И что, я выгляжу такой ужасно старой?

— Моя дорогая Сефрения, в тебе слились воедино молодость весны и мудрость зимы. Ты прекрасно знаешь, что покорила всех нас. С тех пор, как мы узнали тебя, прекраснейшие девушки потеряли для нас всю свою привлекательность.

— Ну не хорош ли он! — улыбнулась Сефрения Спархоку. — Я уверена, что нет на земле второго такого человека, который умел бы так любезно говорить.

— Что ж, можно использовать его дар, когда на душе бывает скверно, — кисло ответствовал Спархок. — Однако что же произошло еще за время моего отсутствия? Я ужасно голоден до новостей.

— Отт собирает войско, — сказал Вэнион. — До нас дошли вести из Земоха, что он обратил свой взор на Восток, на Даресию и Томульскую Империю. Но у меня есть некоторые сомнения на этот счет.

— Даже больше, чем сомнения, — добавила волшебница. — Королевства Запада буквально наводнены бродягами-стириками, разбойничающими на больших дорогах. Но никто из местных стириков не признает их своими. Император Отт и его темный Бог засылают к нам своих соглядатаев. Азеш, видимо, наставляет земохцев завоевать в первую очередь Запад. Вероятно в тех землях сокрыто то, чем он хочет безраздельно завладеть, а для этого ему незачем направляться в Даресию.

— И раньше случалась подобная мобилизация земохцев, — заметил Спархок, откидываясь на спинку кресла, — но этим все и кончалось.

— В этот раз, кажется, происходит нечто более серьезное и опасное, — не согласился Вэнион. — Ранее Азеш собирал свои войска на границе, и когда четыре Ордена направлялись ему навстречу, он тут же распускал свою армию. Это была просто проверка. Однако сейчас он собирает войска за горами вне досягаемости наших взглядов.