Элеонора. Кровные узы

Так или иначе, доцент Еланин с возмущением обнаружил, что больше не является центром мира, существующего в пределах этой квартиры. Став постарше, девочка упорно не желала соответствовать идеалу, твердо усвоенному старшим поколением. Вместо подаренных бабушкой платьев с оборками и рюшечками она не вылезала из джинсов и кроссовок, а вместо традиционных девчачьих игр предпочитала гонять с мальчишками в футбол. Даже после того как пошла в первый класс, девочка не изменилась и продолжала доставлять массу проблем бабушке с дедушкой, к которым теперь присоединилась и мама. За последнее время молодая женщина растеряла боевой пыл и стала вполне соответствовать требованиям своих родителей.

Но от этого мало что изменилось, разве что «центр сопротивления» звали теперь не Мария, а Евгения. Холодная война в бывшей профессорской квартире продолжалась. Именно этот накал страстей и привлек существо, которое те, кто привел ее в наш мир, назвали собакой Баскервилей, или просто Собакой.

Недалекое прошлое

Особняк на окраине города

— Тетя Элеонора, у нас в школе дискотека, можно я возьму твою тушь и тени? А еще духи, они у тебя такие классные!

— А твои родители не будут против?

— Если честно, мама считает, что в четырнадцать лет пользоваться косметикой еще рано, но у нас все девчонки в классе давно уже красятся, одна я как самая отсталая! А можно я возьму что-нибудь из одежды? Мама будет опять навязывать эту отстойную блузку с кружевами. Ну и подумаешь, что ее купили во французском бутике, никто из девчонок такого не носит! Я попросила у Аньки ее футболку с монстрами, а она, вредина такая, не дала. Ну хоть совсем не ходи, уж лучше, чем так позориться.

— Хитрюшка ты. Ладно, пошли уж, в шкафу тети Элеоноры найдется что-нибудь подходящее.

— Ой, вот это кайф! Можно, я примерю это... и это. А где у вас зеркало?

— Зеркало?.. Разбилось случайно, а новое вставить все не соберусь... Посмотри, а это платье тебе не нравится?

— Платье? Что я, маленькая, на дискотеку в платье? Вот это — суперкласс, крутая готика, все будут в полном отпаде! А косметика?

— Давай я сама тебя подкрашу. Сначала тени, вот эти, багровые, подойдут, и стразы на виске самое то, теперь тушь. В завершение немного румян и блеск для губ; нет, этот для тебя слишком яркий, лучше бесцветный, тоже с блестками. Вот и готово, повеселись как следует.

...Девушка-подросток в черном платье из искусственной кожи и со старательно сделанным макияжем в стиле «вамп» выбегает из дома к ждущей у ворот машине. Стройная рыжеволосая женщина, которая кажется не на много старше ее, смотрит ей вслед, грустно улыбаясь. В ее возрасте она так мечтала о чем-то похожем...

* * *

Собака неторопливо обследовала комнату за комнатой. Здесь ей нравилось даже больше, чем в других квартирах: таких сильных чувств и накала страстей она не находила еще нигде. Казалось, ими пропитаны сами стены.

Комната, предназначенная для одного-единственного человека. Собака уже знала, что она называется кабинетом. Большая часть ее была занята письменным столом, на котором были расставлены разные предметы; им явно придавалось особое значение. Старинный прибор с чернильницами и другими приспособлениями, назначение которых уже неизвестно современным людям, несколько стопок пожелтевшей бумаги, исписанной перьевой ручкой, пишущая машинка, к которой много лет никто не притрагивался. У стола старинное кожаное кресло; сидя в нем, хозяин кабинета упивается мыслями о былом величии. Точно так же, как его предшественник... В этом кресле Собака провела несколько часов, с удовольствием поглощая оставленные ими эмоции.

А вот и сам этот человек, смотрит множеством пар глаз с каждой стены. Здесь нет свободного места, повсюду его фотографии, заботливо вставленные в рамочки. Молодой мужчина в костюме повернул голову, гордо демонстрируя профиль. Тот же человек среди сотрудников, на прогулке, в лыжном походе. Хозяин кабинета в Детстве, везет за веревочку игрушечную лошадку, он же вместе с родителями... Остальное пространство на стенах занимают красивые бумаги, имеющие отношение к тому же человеку; люди называют их «грамотами» и «поздравительными адресами». Еще в сознании потустороннего существа неожиданно возникают слова «алтарь» и «иконостас», произнесенные когда-то здесь женским, звенящим от возмущения голосом. Сколько пищи... По телу Собаки, которое в этот момент стало почти материальным, прошла дрожь от предвкушения удовольствия. Но надо посмотреть, что там еще; сюда всегда можно вернуться.

Громадная комната, самая лучшая в квартире, ее называют «залой». Запах безошибочно подсказал Собаке, что этим помещением давно не пользуются, во всяком случае не проводят здесь много времени.