Элевсинские мистерии

Правители Аттики, судя по всему, отношения к Элевсинским мистериям не имели; в эту категорию попадают и противник Суллы Митридат VI Понтийский, и римляне Марий (158—86 до Р.Х.), Помпеи (106—48 до Р.Х.), Цезарь (102—44 до Р.Х.), Антоний (ок. 83–30 до Р.Х.) и, как ни странно, даже умница Тиберий (42 до Р.Х. — 37 от Р.Х.). Его предшественник Октавиан, которого весь мир называет ныне императором Августом (44 до Р.Х. — 14 от Р.Х.), при первой же возможности, то есть сразу после морской победы над Антонием (2 сентября 31 г. до Р.Х.), принял в Элевсине посвящение в законные сроки52.

Нам неизвестно, был ли император предварительно, как полагается, посвящен в Малые мистерии; это маловероятно. Позднее он весьма вольно обращался со сроком Великих мистерий. Так, летом 19 года до Р.Х., отдыхая на Самосе, где его посетило посольство индийского царя Пора, он решил показать чужеземцам нечто особенное, причем такое, что бы они сумели оценить; он, конечно, имел в виду высокообразованного брахмана (по-гречески гимно-софиста) Зармара. Август повез Зармара в Афины и распорядился летом отпраздновать Элевсинии. Вскоре после этого Зармар взошел на собственноручно сложенный костер и совершил акт самосожжения. Надпись на его надгробии гласит, что, поступив так, он достиг бессмертия53. Индус прозрел таким образом высокий дух этих таинств и удостоверил, что их цель раскрывается в огне, а искомый результат есть бессмертие. Только насильственная жестокость поступка Зармара безусловно в корне противоречила греческому и особенно элевсинскому "обращению к музам"; кроме того, как говорит Платон54, закон Элев-синских таинств запрещал самоубийство.

Император Тиберий Клавдий (41–54), проводя политику религиозной централизации, пытался перенести в Рим и Элевсинии55, однако безуспешно; лишь позднее это осуществил Адриан. Стоик Эпиктет (50—120) — до 92 года он преподавал в Риме, а затем, отправленный Домицианом в ссылку, в Никополе, на западе Греции, — выступал против такого переноса, имея перед глазами пример Адриана, в уста которого он вкладывает следующие слова: "В Элевсине есть Священное здание; и здесь [в Риме. — Д.Л.] тоже теперь есть такое. Там есть иерофант — и здесь я [император. — Д.Л.] тоже назначу кого-нибудь. Там есть вестник — я тоже найму вестника. Там есть дадух — и у меня будет дадух. Там есть факелы — здесь тоже. Звуки опять-таки будут одинаковые. Чем же тогда отличается происходящее здесь от происходящего там? — [Эпиктет: ] Безбожник! К чему все это, если дело происходит не в надлежащее время и не в надлежащем месте? Только после надлежащей жертвы, после надлежащих молитв и только если человек заранее полностью осознает, что приближаются священные встречи, притом священные с древнейших времен, — только тогда от таинств есть польза"56.

Среди многочисленных императоров, посещавших Грецию после Августа, в Элевсине не побывал матереубийца Нерон, который путешествовал по Элладе в 66 году. Вероятно, он страшился "обеих матерей" и предостережения элевсинского вестника, адресованного мистам, которые виновны в кровопролитии. Так или иначе, Нерон объехал Элевсин стороной, тогда как в других местах появился, а праздники самых разных сроков повелел совместить в один год57. Флавии — Веспасиан, Тит и Домициан, — а после них Нерва и Траян интереса к мистериям не выказывали.

Адриан (117–138) совершал таинства сам как иерофант, признанный Элевсином, — сначала там же, в Элевсине, а на склоне лет — дважды (в 131 и 137 году) на своей вилле в Тиволи. B том году он, занимая пост командующего афинским гарнизоном, или архонта, принял великие посвящения58; повторно он принял их, уже став императором, в 135 году59, но не в 128 году во время визита в Афины, поскольку этот визит состоялся не в надлежащем месяце. Адриан лишь распорядился тогда строить названные его именем новые городские кварталы к юго-востоку от акрополя, а на Священной дороге — мост через Рэты.

Элевсинские надписи свидетельствуют, что иерофант Леосфен — вопреки уставу он называет свое имя — после Адриана за один год на двух празднествах раздельно посвятил императоров Антонина Пия (138–161) и Луция Вера (161–163), которого принял также в родовой союз Евмолпидов; вероятно, это означает, что Луций Вер был наделен званием иерофанта. То же самое произошло, наверное, и с императором Коммодом (180–192), ибо элевсинская надпись гласит: Меммий в жреческом сане эпибомия участвовал в посвящении императоров Луция Вера, Марка Аврелия и Коммода60. Итак, после Траяна все приемыши-императоры становились элевсинскими адептами, а следом за императорами в Элевсин потянулось великое множество людей, подобного которому не было никогда — ни до, ни после.