Эльф на плоской земле. Книга 5. Каратель.

И не открытые оскорбления и прямые намёки на нетрадиционное прошлое моего покойного двойника. Такие нападки, да ещё сделанные прилюдно, прощать нельзя. Причём, ни в коем случае. Вредно это для имиджа и репутации. И, если задевшие мою честь придурки рассчитывали на свои, внешне отличающиеся в бОльшую сторону габариты и численное превосходство, то они это зря.

Очень зря.

За такими вот сумбурными размышлениями и прошло время ожидания. Когда в очередной раз прозвенел зуммер я, как всегда, действуя невидимыми руками, вытащил последнюю парочку из саркофагов и, преодолевая отвращение, занялся наведением порядка.

Над сказать, что в отличие от всех прошлых исцелений, когда я каждый раз тщательно убирал, мыл и проветривал "главную", если можно так выразиться медкапсулу, сейчас я не заморачивался наведением чистоты и ложил следующего клиента прямо в то дерьмо, что оставалось после предыдущего. Так что, после проведения трёх операций подряд, внутренне пространство исцеляющих камер представляло весьма печальное и отталкивающе зрелище.

К тому же, оттуда, извините, сильно пованивало. так что, не став засучивать рукава, так как кроме трусов на мне ничего не было, я вооружился тряпкой в ведром с мыльной водой. И ещё целый час занимался неприятным, но необходимым делом.

Вся моя жизнь этой, без сомнения, любимой Создателем Локации, приучила к тому, что нельзя ничего оставлять на потом. Ведь сосуществование с условно-разумными полно различных неожиданностей и сюрпризов. И, как зачастую, а если быть объективным, то, скорее практически постоянно, водится в этой жизни, все события, почему-то нерадостные и печальные.

Всегда я использую стазис в качестве убежища. И, если в Антарктиде тому имелись объективные причины, то в случаях, подобных этому, винить я мог только примитивные мозги здешних условно-разумных.

Тем же Минами с Коджи, следовало не спесь свою показывать и, теша невротебенный, то есть простите, непомерно раздутый и абсолютно ничем не обоснованный, гонор, а просто вести себя по-человечески. Элементарно придерживаться правил общежития, принятых в любом социуме.

Ну а этим восьмерым, подвергнутых мною столь суровому наказанию, вообще не стоило встревать в игрища сильных мира сего. И открещиваться от предложения, сделанного плюющих на всех и вся аристократов и от денег, столь любезно переданных, взявшей на себя и, подозреваю совсем не бесплатно, роль посредника Мамбой, всеми руками и ногами.

Хотели ребятки сладкой жизни и лёгкого бабла. А получили вот что. Халявы ни у кого из них теперь нет и, что самое печальное, никогда уже не будет. А существование будет более чем печально. Ведь, даже если медицинские блоки и способны запустить в организмах процесс, позволяющий организму отрастить новые руки и ноги, то лично я делать этого ни в коем случае не стану. Умнее им надо было быть. И думать сначала, с кем связываетесь и к чему это может привести.

Ведь, даже в местах заключения, томящиеся в неволе особи выстраивают иерархию, и руководствуясь, пусть не законам а, так называемыми "понятиями" умудряются выживать. И даже не очень часто при этом убивать друг друга. Эти же, полуобезьяны, которых и недочеловеками язык называть не поворачивается, полезли в воду, не зная броду.

Представьте на мельчайшую долю секунды, что в любой тюрьме этой Локации, такие вот шавки прилюдно бросят в лицо авторитетного вора или мафиози слова и эпитеты, что озвучили в отношении меня? Тем более, если они сделают это по заказу лагерной администрации. Да с них же кожу живьём снимут, не то что четвертуют. Да ещё, при этом, сохранив их жалкие жизни.

И, если провести параллель с заключёнными, у уважаемого условно-разумного не будет другого выхода, кроме как устроить показательную порку. И, если достать директора тюрьмы или начальника лагеря у него вряд ли получится, то таких вот раздухарившихся шавок наказание ждёт обязательно. Причём, весьма и весьма жестокое.

Закончив с санитарной обработкой медблоков, я принёс кусок какой-то ткани, что так и валялась в подобранной в Антарктиде куче хабара и, расстелив, покидал ампутированные руки и ноги и, завязав узлом, оттащил метров на сто в непроглядную черноту стазиса. В ближайшее время надо будет обязательно совершить морскую прогулку и избавиться от этой мерзости.

Потом тщательно вымылся, растратив почти всю воду и, насухо вытеревшись полотенцем, оделся в парадно-выходной костюм. Затем, нашёл в небольшой кучке оставшихся после загрузки первой капсулы медикаментов, пузырёк аммиака и, смочив какой-то лоскуток, поочерёдно поднёс к носу каждого, лежавшего без сознания несчастного, приводя их в чувство.

Мне не нужны, лежащие в беспамятстве изувеченные тела. Я хотел, чтобы все, кто с любопытством и упоением снимали травлю моей команды на камеры телефонов, поняли и прониклись. Конечно же, увековечили для потомства всё происшествие. И навсегда зарубили себе на носу, прониклись и поняли, что можно делать в этой жизни, а что, ни при каких обстоятельствах и ни в коем случае, не нужно.