Эльфийская сага. Изгнанник (СИ)

Молодой лесной эльф привалился к тонкому стволу и заглянул в прибрежную мель. Здесь Этлена походила на ласковый спокойный ручеек, но в десяти футах к западу начинался уклон. Там гремело, как в грозу, а бурные потоки, переливаясь через истертые выступы вспененными каскадами, спадали в далекую каменную чашу.

— Я говорил, его стоило прирезать, пока была возможность, — хриплый рык не застал Остина врасплох — во враждебных землях он всегда был настороже.

Владетель поднял голову — в пяти шагах стоял Мардред. Голову огра перетягивала окровавленная повязка. Правая рука держалась на перевязи, в левой палка-костыль. Доспеха не было, нижнюю рубаху щедро запятнало темной кровью. Его крупно потрепало, и сейчас он с трудом держался на одной ноге, опираясь о ствол ивы.

— Кого? — Нахмурился Остин.

— Вы поняли, — огрызнулся огр. — Тогда ничего бы не случилось.

— Это только твои мысли или остальные считают так же?

— Кто — как, — пожал плечами раненный.

— Его смерть не помогла бы, — на прекрасное эльфийское лицо легла тягостная тень.

— Почему? — Огра распирало от удивления.

— Тролли пришли не за Габриэлом, Мардред. Они пришли за Белым Лебедем.

Мардред присвистнул.

— Гвоздь мне… В приюте пряталась Белый…

— Замолчи. — Оборвал разгоряченного друга Орлиный Глаз. — Об этом не стоит кричать у каждого столба.

— Вы думаете… — огр понизил голос и мотнул лысой головой на эльфийский лагерь. — Она там? Одна из них?

— Я не знаю, — мрачно бросил эльф.

Мардред немного помолчал, слушая звонкое пение ручья, разбуженного теплом весны. Холодный порыв сорвался со склона и прокусил одежду.

— Что будет с приютом? Вы бросите дело всей своей жизни?

Остин горько вздохнул и обернулся на север. Немилосердное небо отобрало у него смысл жизни, надежду, будущее — где-то там, за завесами серебристо-серого полога в утреннем сиянии все еще догорали руины Ательстанда и тлели тела павших, не погребенных защитников.

Свежий ветерок обдул усталое задумчивое лицо.

— Не брошу. Придет время, я вернусь. — Пообещал он.

* * *

На исходе ночи бури темный эльф пересек долину ручьев и ворвался в темень соснового бора, лепившегося по восточному склону Драконовых гор. Неуловимой тенью перетек по гребням нагорий, заросших пахучим вереском; пересек речные поймы, укутанные мерцающими туманами; промчался вдоль зеленеющих равнин, укрытых тенями отвесных скал и вырвался к узкому горному ручейку.

Тролли шли по пятам. Под ужасной поступью дрожали скалы и сходили сели, осыпались камнепады и надвое переламывались вековые дубы. Земля чавкала и стонала. В страхе разбегались лисы и барсуки; из гнезд с гомоном разлетались скворцы и пичуги.

— Нагоняют, — усмехнулся эльф.

Изредка он пропадал из виду, приводя тупоголовых тварей в бешенство, но никогда не исчезал окончательно, ибо отрываться от преследователей и не собирался. Как только два огромных, сверкающих металлической чешуей, силуэта соткались на опушке большой поляны, он повернул на северо-восток и сорвался на бег. Облако серебристых мотылей прыснуло в небо, смыкаясь за ним сияющим занавесом. Тролли слышали его эхо, видели его тень, но нагнать не могли, и покрывали равнины и зеленые островки леса бессильными воплями. Шерла это только забавляло.

Габриэл несколько часов петлял с камня на камень, перелетал с валуна на валун, пока не оказался на краю одинокого гребня, зависшего над многофутовым обрывом. Холодный порыв взметнул черные волосы и вскинул широкие длинные рукава-крылья.

На западе вздымалась белая махина Караграссэма. Предгорные подножья оплетали плотные туманы. В редких разрывах просматривались вересковые холмы и лесистые лощины. По северо-западным гребням Вал-Геара тянулись дымные шлейфы подсвеченные искрами зарниц. Воин повел плечом — то чадили проломленные башни и руины крепостной стены Горного приюта. Даже сюда, за полсотни миль от пепелища, ветер доносил отголоски горьких паров. Тайна Ательстанда раскрыта, а сам замок низвергнут и растоптан — ему уже не быть прибежищем отчаявшихся и потерявших надежду. Растерзав очередной островок эльфийской веры, Брегон еще на один шаг приблизился к мечте о безраздельном господстве над равниной Трион.

Габриэл нахмурился и отвернулся. В глубине души нарастало обжигающее чувство тревоги. К северу в отблесках вечных снегов белели неприступные гряды Аред Вендела. За ними бушевали штормовые волны ледяного океана, омывавшие неприступный оплот варваров-северян. С востока тянуло гнусной сыростью бурых низин; в них отражались плывущие вдаль облака — край гиблых болот неумолимо приближался.

Габриэл вышел к Пахучим Топям на третье утро.

Болотам, тянувшимся до горизонта серо-зелеными пузырящимися заливами, не было конца и края. Над маслянистыми гладями парил удушливый, почти осязаемый смог. Торфяники и солончаки возникли здесь задолго до величия Города Солнца. Гелиополь давно пал, а трясина, бурлившая и кипевшая к востоку от Драконовых гор, за лесами и долинами, все еще жила на этой земле по своим особым законам бытия.