Эльфийская сага. Изгнанник

— Передай моим… — он задумался, подбирая слова и понял, что имеет право их так назвать, — моим друзьям… — шерл вновь замолчал, слушая, как ветер поет панихиды израненной земле и погибшему свету, — я благодарен им за то, что помогли мне понять, кто я есть.

— Передам, — пообещал Ноэл, его голос дрожал. — Удачи.

Габриэл накинул капюшон и решительно шагнул во владения Теней.

* * *

Пламя приятно согревало озябшие руки. Но не могло согреть душу.

В темноте носились дымные смерчи и пылевые облака. Над крутыми гребнями и каменистыми равнинами метались туманы. В небе свирепствовали тучи, поглощая бледное сияние умиравшей луны. Снежные хлопья и вулканический пепел опаляли все, чего касались режущими как осколки краями.

— Проклятое место, — прорычал наемник (говорили на всеобщем — приказ начальника лагеря), черный гоблин из Горгано по прозвищу Буйная Голова.

Он сидел у пугливого огонька и озирался вокруг. По опаловой коже лба и щек стекали крупные капли пота. Толстые пальцы в мозолях нервно подрагивали. Его устрашали не столько удушливый смрад и пламенный ветер, сколько нетленное зло, притаившееся в тенях кривых скал и бездонных оврагов.

— Будь проклят тот день, когда я откликнулся на зов Его Величества Брегона, — не унимался он. — Тупица! Как я мог довериться темным эльфам!

За соседним костром сидел орк из Фаруха. Голубокожий вояка протянул ноги ближе к костру и бросил на Буйную Голову угрюмый взгляд. Шлем с берилловыми рогами, сдвинутый на затылок, блеснул следами множества боев, плащ грубой выделки съехал с мощного, мускулистого предплечья, обнажив металл кольчуги.

— Чудовищное место, — снова прорычал Буйная Голова.

Издали послышалось дикое ржание, звон упряжи и грозные вопли, бьющие по ушам. Звуки неслись со стороны полосатых палаток ажинабадцев и орков-степняков.

— Даже кони бесятся здесь от страха! — Еще громче рявкнул он. — Зачем гадкий король притащил нас сюда?! Почему все еще не явился?! Где его носит?!

Если по прибытии, наемники думали только о битве и скорой дележке сокровищ, то проведя несколько ночей в компании злых шепчущих ветров и оживших теней, заметно подрастеряли боевой запал. Все больше сборное войско разных рас и народов одолевали суеверный ужас и леденящие сомнения. А после того, как в пропасть ни с того, ни с сего сбросилось четверо обезумевших бойцов, и вовсе поверили в древние проклятье о разгневанных Тенях Запада, вынужденных томится за высокими стенами неприступной ограды.

К северу забурлило серное озеро, выстреливая шафрановыми лилиями тягучего смрада. Левее багровел излом утеса, под ним тянулось русло кипящей магмы цвета дымного олова. В неспокойном полумраке слышался хруст и лом камней.

Вначале Буйная Голова не обратил на него внимания — здесь все время кто-то сновал по нужде, обходил дозором, бегал по поручениям; всякое бывает. Но уверенная поступь заставила его обернуться. Плавающая зола разорвалась и наемник увидел силуэт в блестящем шлеме. Это топал низкий тролль-пехотинец. Серый плащ тащился за ним по земле; безвольные руки болтались вдоль щуплого тела; на мертвенном, бездвижном лице блестело два безумных глаза; мясистые губы бормотали бессвязную чушь.

— Гляньте, — заворчали наемники, — это же Змеиный Язык!

— Куда это он? — Возопили с другой стороны.

— И он тоже лишился рассудка? — Ужаснулись с третьей.

— Пятый — за третий день, — подвели неутешительный итог с четвертой.

Будущий самоубийца быстро минул костер Буйной Головы, обдав того кислым запахом браги, преодолел груду черных валунов в каплях серы, минул гулко бьющиеся палатки гермерросцев, прошел вдоль темных утесов и замер у края обрыва, источавшего омерзительный запах тлена.

В эту голодную щель об острых краях бросилось уже четыре обезумевших наемника. Попытки их остановить закончились трагедией — второй и третий утащили в Пропасть Смертников (как ее окрестили) своих же спасителей.

— Конец ему, — вздохнули воины.

Над лощиной прокатился порывистый шепот, от которого задрожали сердца. Буйная Голова готов был поклясться, что в гомоне вулканического рева расслышал властный голос, повелевающий подчиняться. Он вскочил в тот момент, когда Змеиный Язык раскинул руки и с торжественным криком: «Я иду, Властелин» кинулся в черноту. Он летел с безумным, счастливым хохотом. И эхо этого невменяемого смеха еще долго носилось над притихшим и испуганным лагерем.

Как только пехотинец исчез в роковой пустоте, к ней потянулись зеваки. Буйная Голова не пошел. Чего там смотреть? Очередной труп, разорванный острыми клыками призрачного дна? Насмотрелся.

С отвращением сплюнув в огонь, он сел.

— Тени жаждут нас совратить, — прорычал орк-аллеурец, щуря глаза от едкого дыма.