Эльфийские хроники (сборник)

Большому самцу преградили дорогу три черных волка огромных размеров: они были почти такими же большими, как и этот олень. Один из этих чудовищ наступил передними лапами на олененка с разодранным боком, из которого сочилась кровь. Олененок этот слегка дергался, пытаясь вырваться. Лландон отступил от ствола дерева, к которому прижимался. Когда Ллиана наконец-таки оторвала взгляд от драмы, которая разыгрывалась на расстоянии броска камня от нее, и посмотрела на лицо своего товарища, она увидела на нем такое выражение, от которого ей стало страшно. По понятиям эльфов, время для которых течет не так, как для людей, Лландон был еще очень юным, хотя он и прожил на свете почти шестьдесят зим – то есть достиг того возраста, когда жизнь у большинства людей уже подходит к концу. Он был таким же худощавым, как и она сама, а по росту превосходил ее лишь на несколько дюймов, и поэтому их вполне можно было спутать друг с другом: у обоих были длинные черные волосы, синевато-белая кожа, красивые черты лица. Однако в данный момент этот юный охотник отнюдь не был красивым. Его лицо как будто окаменело, губы сжались и уродливо искривились, а двигаться он стал совсем не так, как обычно. Ллиана увидела, как он вытащил из висевшего на поясе колчана стрелу с черным древком, конический наконечник которой угрожающе поблескивал. Хотя она не сводила с Лландона глаз и при этом не видела, чтобы он что-то говорил, в ее ушах – как и в ушах всех их спутников – раздался его голос.

– Хлистан, хеардингас! Не Брегеан фор эгле деорнен! Феотхан витх фирдгеатве!

Этот древний язык использовался в ее присутствии уже не первый раз, но сейчас Лландон отдал на этом языке приказ, и от этого в ней боролись чувства восхищения и зависти. А еще девушку охватила тревога, потому что она подчинилась этому приказу, даже не понимая его. Более того, в силу этого приказа все ее страхи исчезли, сменившись только одним желанием – убивать. Она стала лихорадочно искать самое смертоносное из имеющегося у нее оружия. Если не считать охотничьих стрел, которые вряд ли бы пробили шкуру этих хищников, у нее на поясе висел кинжал, выкованный Динрисом, кузнецом и мастером серебряных дел из Элианда. Выхватив из-за пояса этот клинок, Ллиана встала рядом с Лландоном, подрагивая от охватившего ее желания убивать. Ей раньше никогда даже и в голову не приходило, что подобные чувства могут завладеть ею. Краем глаза охотница увидела, как к ним приблизились Минган и Элиас – близкие приятели Лландона. Как и он сам, эти двое достали из колчанов не обычные охотничьи стрелы, а длинные боевые стрелы с черным древком. Как и его лицо, их лица тоже потеряли свою привлекательность. Все эльфы стали перегруппировываться. Они даже и не думали пускаться наутек от волков, которые, похоже, еще не заметили присутствия охотников.

На поляне началась схватка. Смертоносные отростки рогов большого оленя вскоре покрылись кровью одного из чудовищных волков, который от удара рогами отлетел в сторону и теперь, скуля, зализывал раны. Два других волка, шерсть на загривке у которых встала дыбом, оскалили огромные – длиною с лезвие ножа – клыки и стали обходить оленя слева и справа, намереваясь напасть на него с двух сторон. И тут вдруг эльфы одновременно появились из-за деревьев, за которыми прятались. Неожиданное появление охотников заставило волков остановиться.

Ллиана держалась сзади, за спинами других эльфов. Как только Лландон с товарищами начал приближаться к волкам, охватившее ее желание кого-то убивать резко ослабло. Она как бы очнулась, но при этом не стала в полной мере такой же, какой была раньше. Фразы, произнесенные на древнем языке, все еще звучали во всем ее теле, воскрешая в памяти то, чему ее научил когда-то на своих уроках Гвидион. В ушах снова зазвучал голос, однако это был уже ее собственный голос. Он звучал, как песня, заставляющая ее сердце биться с непреодолимой силой. Тело – почти помимо ее воли – подчинилось заклинаниям, которые стали шептать ее губы, и она приняла позу Факела, чтобы исполнить песнь этого шестого рунического знака: выпрямила спину, расслабила руки и выставила одну ногу вперед.

– Битх квисера гехвам кутх он фире
Блак он беортхтлик, бирнетх офтуст
Тхаер хи аетхелингас, инне рестатх!

Ллиана произносила слова этой песни все более и более громким голосом, который в конце концов стал оглушительным. Когда она замолчала, все остальные эльфы уже стояли точно в таких же позах, как и она, – стояли неподвижно, словно заколдованные магией песни Факела, – от которой в их душах вспыхнуло жаркое пламя. Факел защитит их своим жаром, а его яркое сверкание ослепит их врагов. Такова была магия рун.