Эльфийский бык (СИ)

— Доброго дня, — князь поднялся и отвесил поклон. — У нас. Прошу, заходите. Мы рады гостям…

Тем более, что гости эти слышали куда больше, чем стоило бы. А ведь Чесменов, Софья готова была в том поклясться, барьер поставил.

— Я…

— Заходите, заходите… вы, верно, матушка Дани? Она очень на вас похожа, — Софья решительно поднялась. — Она немного замаялась, уснула вот… вы не откажетесь попить с нами чаю? Вы ведь с работы… ужасно, что женщинам порой приходится столько работать.

На нее посмотрели. И показалось, что видит эта женщина куда больше, чем стоило бы. Да и…

— Вы… скажите… извините, что спрашиваю… но… когда-то я была знакома с Вельяминовыми… и их родственница… Дивосвята…

— Моя бабушка, — на губах женщины появилась улыбка. — Вы знали её?

— Немного. Она…

— Она давно ушла к истокам.

— Мне жаль.

— Теперь моя тетушка старшей. Анна… может, встречали?

— Встречала. Правда, тогда она была совсем крохой… но вы заходите все же. Как вас зовут? Я — Софья… это Яков Павлович…

— Яков, — князь протянул руку, как был, через окно, и женщина коснулась её, осторожно так. Склонила голову. Вздохнула.

— Сильный… Весняна я.

И убрала.

И заглянуть заглянула. В желтом свете ламп она показалась еще более худой и до того изможденной, что даже возраст её определить было сложно. Сероватая кожа. Будто пеплом присыпанные волосы. Выцветшие глаза и брови, почти слившиеся с лицом…

И смотреть-то на это лицо было сложно.

Казалось оно не просто некрасивым, отталкивающим до того, что Софье Никитичне стыдно стало. А Весняна, заметивши, произнесла:

— Так оно безопаснее.

Хотела добавить еще что-то, но…

— Мама? — Данька появилась в дверях. — Ты уже… а я вот… чуть-чуть…

— Чай, — Софья Никитична поняла, что если ничего не сделать, то они сейчас просто-напросто уйдут. — Мы обязаны попить чаю. Тем паче, что к нему и пироги есть, и конфеты… просто потрясающе вкусные конфеты из одной чудесной столичной кондитерской. Яков, поставь чайник. Вы какой предпочитаете?

Глава 30 О девичьих чаяниях, молоке и прочих мелочах

Глава 30 О девичьих чаяниях, молоке и прочих мелочах

«Как по дереву узнать, где север, а где юг? Я вас умоляю. Нет ничего проще. Оглянитесь. Если вокруг елки — север, если пальмы — юг!»

Урок прикладного ориентирования на местности

Разбудила Бера травинка, коснувшаяся босой ноги. Он ногу одернул, а она опять. И тут же раздался смешок. А рядом — еще один.

— Тише, разбудите… — шепотом произнес кто-то.

— Да ладно…

— Говорю ж, разбудите…

— Да их разбудишь. Вон сколько уже тыркаем, а они никак.

— Смешные.

Голоса были разные и в то же время очень и очень одинаковые.

— Темненький хороший…

— И светленький ничего… стой, Зоря, а то…

— Да толку-то, — отозвался кто-то. — Не люди же ж… один только и годный, да и тот занят.

Это она про кого?

— Ну… на нем не написано, что занят…

— Может, и не написано, но я не дура, Сабуровой дорогу переходит. Вот если откажется… только и она не дура, отказываться…

В носу защекотало, и так, что Бер с трудом сдерживался.

— Там крови-то капля уже, в темненьком если. Можно и рискнуть, — это произнесли неуверенно. — Все лучше, чем ждать невесть чего…

— Тетке не скажи…

— А если и скажу, то что? Чего она ответить? Крыницы пересыхать начали. Родник и тот мелеет, а женихов все нет. Разве что эти…

Все-то, говорившие, одновременно фыркнули. Явно «эти», кем бы они ни были, в качестве женихов их не устраивали. Бер мужественно боролся с зудом в носу, стараясь при том дышать спокойно.

— Лель…

— Что? Ты-то молоденькая, а меня так зовет, что едва держусь. Последнее лето, чую.

Бер все-таки не выдержал и чихнул, да так, что сам подскочил. И Иван рядом, и его императорское, которое до того дрыхло сном беспробудным. И все-то, кто наверх забрался.

Девицы.

Такие вот…

Такие, что… Бер вытер нос ладонью и буркнул:

— Доброго утра…

— Доброго, — отозвалась та из девиц, что сидела поближе. И голову склонила, а светлый, что солома, волос её вдруг стек с плеча волной. — Извините, что разбудили…

Но в голосе — ни толики сожаления. Взгляд очей лукав, и улыбается она так, ехидненько.

— Ничего… — Император вытащил из волос длинную сухую травинку и огляделся. Судя по несколько растерянному выражению лица его, он явно плохо представлял, где находится. — А…

— Я Леля… — промурлыкала девица и от голоса её шерсть на загривке дыбом встала. Было в этом голосе что-то такое вот, одновременно пугающее и манящее. — Я… молочка принесла. С утренней дойки.

И Беру кувшин протягивает.

И в глаза смотрит.

А у самой — черные, что болотные колодцы. Руки сами к кувшину тянутся. И кажется, что сил нет взгляд отвести… и что именно её, черноглазую, он всю жизнь и ждал…

Бер моргнул и наваждение сгинуло.

— Говорю ж, — пробормотала другая девица, — кровь еще сильна. Ничего не выйдет.

— Какая? — хрипловато уточнил Бер, но кувшин взял.