Эльфийский яд

— Видимо, — перебил не собирающегося замолкать начальника тюрьмы, — вы не очень любили вашего уже прошлого альфу раз так рады меня видеть, Криз, — с холодной ухмылкой резко ответил на такое приветствие и, не сбавляя шага, обошёл замершего бету.

Так уж сложилось, что любая из темниц была мне знакома настолько, что я легко в них ориентировался. Вот и теперь без чужой помощи углубился в узкие коридоры без окон, направляясь прямиком к специальной камере для предателей.

— Что вы, мы все любили альфу Григора и уж точно не ожидали от него такой низости, — заискивающе проговорил начальник тюрьмы почти сразу нагоняя меня. При этом он делал вид, что я самый приятный из всех встреченных им оборотней.

Не люблю таких. Его предшественник был более компетентен, не разменивался на пустую лесть, но, к сожалению и у ликантропов наступает старость.

Тяжелая железная дверь показалась слишком быстро, но я отбросил желание сбавить шаг. Толкнув створку, оказался в каменном кармане — здесь пахло сыростью, по углам расползлась плесень, но больше всего по обонянию бил запах страха.

Мужчина в рванье и цепях сидел прямиком на каменном полу. Он вздрогнул, едва дверь распахнулась, ударяясь о стену. В голубых глазах разжалованного альфы вспыхнула надежда, но стоило ему встретиться со мной взглядом, как её место медленно стал заполнять ужас.

— Гос-сподин…, — заикаясь, принялся биться в цепях пленник, — господин, пощадите! Я ни в чём не виноват!

Это бледное, осунувшееся лицо, наверное, ещё надолго отпечатается у меня в памяти.

Подойдя вплотную к сидящему на полу пленнику, я посмотрел на него сверху вниз, и едва сдерживая ярость произнёс:

— Ты покушался на жизнь альвы Туманных земель. — После этих слов Григор затрясся и вцепился в блокирующий ошейник на своей шее. Не будь его там, он мог бы попытаться подавить мою волю. — И почему же я должен тебя пощадить после такого предательства?

— Это не так! Я бы никогда не посмел! — выкрикивает бывший альфа. Его грязные волосы, словно шерсть волка, вздыбливаются, но это всё что он может в нынешнем состоянии.

— Неужели…, — бесстрастно протянул, после чего достал из сумки украшенную кристаллами шкатулку. Откинув крышку, показываю ему содержимое. — На этом отравленном колье был обнаружен след именно твоей печати.

— Меня подставили…, — шепчет всё больше бледнеющий пленник неотрывно глядя в шкатулку, — да я бы и не осмелился…

— Возможно, — не отрицаю и не глядя передаю одному из охранников улику, — но ты должен понимать, что став альфой хоть и маленького северного городка ты получил печать, которая несёт с собой не только власть, но и приближает тебя к смерти. Тебе стоило тщательнее следить за ней. Будь ты осторожнее и тогда злоумышленники не использовали бы её, чтобы послать во дворец такой подарок.

Начальник тюрьмы всё это время безмолвно стоял у входа не пытаясь вмешаться, как и трое охранников вошедших с нами.

— Я понимаю…, — тихо шепчет Григор, опуская голову, — мне нет прощения…. — Но тут он вскидывается и, вцепившись в мою одежду, на грани безумия шепчет. — Молю лишь о снисхождении: не наказывайте мою семью и даруйте мне лёгкую смерть.

Делаю шаг назад, вынуждая пленника отпустить меня. А затем без капли сочувствия произношу:

— Ты правил этим городом и его окрестностями достаточно долго. Скажи: как бы ты поступил на моём месте? — бывший альфа обессилено вновь садится на пол и закрывает глаза. — Ты же понимаешь, что я не могу выполнить обе твои просьбы?

— Да, — следует тихий, но твёрдый ответ.

— Почему-то многие из-за ненависти к эльфам забывают, что смерть принцессы подарит Эфельхайму весомый повод для начала войны. — Начал говорить, снимая сумку и так же передавая её стражнику. — Альва Шаисалейсс является гарантом нашего мира с её народом и поэтому я должен преподать урок.

Вернувшись к пленнику, присаживаюсь на корточки и заглядываю в его глаза:

— На твою беду здесь нет Эрика, только я. По моему мнению, за покушение на жизнь нашей жены с предыдущими предателями он поступил слишком мягко. — Из-за спины отчетливо пахнуло, куда большим страхом, чем от альфы в цепях. Но этого было недостаточно и потому я, холодно усмехнувшись, продолжил. — Ошейник блокирующий нашу сущность? Его можно снять. Рудники? Оттуда можно сбежать. Но я понимаю, что наш правитель должен вызывать уважение. А страх — это моя стезя.

К концу моего монолога кожа предателя напоминала белое полотно, а сзади доносился лязг зубов.

— Нет… господин… пожалуйста…, — делает последние попытки воззвать к моему милосердию пленник. Однако такая роскошь мне недоступна.

— Выйдите все. — Звучит мой резкий приказ, и в рекордно короткие сроки в темнице остаюсь лишь я и предатель.

На самом деле его никто не подставлял. Это удалось выяснить за несколько дней, но если бы я во всеуслышание об этом объявил, то пришлось бы наказать и его семью. А на такое идти было нельзя — нас осталось слишком мало.

Поднявшись, я на мгновение прикрыл глаза.

Отключи эмоции. Просто перестань чувствовать, чтобы сделать то, что должно и после этого спокойно спать по ночам…