Эльфийский Камень Сна

Но звезды над головой прежде светили ярче. Разрозненные облака плыли по небу. Она взглянула вверх, и ей захотелось, чтобы их не стало, чтобы все было, как тогда. Олени и зайцы смотрели вверх своими огромными туманными очами, как будто небо и вправду очистилось. Но вскоре клубы облаков примчались снова, и ветер затянул ими синеву неба.

— Давно, — прошептала Смерть.

Арафель обернулась, сжав свой камень, ибо у самого круга появилась черная тень, мрак, опустившийся рядом с деревом, погубленным молнией, и гнусные шепотки зазвучали вокруг.

— Давно тебя не было, — промолвила госпожа Смерть.

— Уходи отсюда, — попросила Арафель. — Это не твоя ночь и не твое место.

Смерть шевельнулась. Вздрогнули олени и неуверенными шагами двинулись поближе к Арафели, вдыхая влажный воздух, который всегда пах сыростью в этом лесу.

— Много лет ты не появлялась здесь совсем, — заметила госпожа Смерть. — И я гуляла здесь! Или я не могу? Здесь были мои охотничьи угодья. Что ж мне теперь, уйти?

— Мне все равно, что ты будешь делать, — ответила Арафель. Ей было так одиноко, что даже этот разговор притягивал ее. Она уже спокойнее взглянула на тень, посмотрела, как та расползается и устраивается на расколотом пне среди колеблющихся кустов. А у ног хозяйки пристроился еще какой-то мрачный сгусток, похожий на пса. Он опустил свою чернильную голову, зевнул и прерывисто задышал в темноте, повергнув в трепет оленей и зайцев.

— Не надейся остаться здесь, госпожа Смерть. Это я говорю тебе.

— Гордячка. Госпожа паутин и лохмотьев. Старый дуб сегодня помолодел. А другими ты не хочешь заняться? Или может… в тебе иссякают силы?

— Корни у него уходят в нездешний мир, у этого старого дерева, и в нем гораздо больше всего, чем кажется. Не трогай его. Кое-что и для тебя вредно, госпожа Смерть.

— Много лет, много зим ты пренебрегала этим местом. А теперь ты снова обратила сюда свой взор. Что привело тебя сюда?

— Разве нужны мне причины, чтобы прийти в свой лес?

— Элдвуд стал меньше в этом году.

— Он все время уменьшается, — сказала Арафель и внимательнее присмотрелась к тени, впервые различив намек на руку, кисть, но ничего похожего на лицо.

— Старый друг, — позвала Смерть, — пойдем погуляем со мной.

Арафель насмешливо улыбнулась, но улыбка исчезла с ее лица, когда она увидела протянутую руку.

— Выскочка, какое мне дело до тебя?

— Ты посылала мне души для охоты, Арафель. И я забирала их, когда догоняла, но какой в них толк? Ни благодарности. Ни радости тем паче. Зачем я пришла? Что ты видишь со своей стороны Элда? Что там такого, что мне не суждено увидеть? — тень приподнялась, и пес тоже встал. Подобие руки все еще тянулось к Арафели. — Пойдем со мной, — чуть слышно позвала Смерть. — Разве не создана эта ночь для дружбы? Прошу тебя — пойдем со мной.

Олени бросились врассыпную, зайцы в испуге кинулись прятаться. Но пес не трогался с места, лишь часто дыша во тьме. И вдруг из чащобы послышался цокот копыт и шуршанье, и смутные своры начали сгущаться вокруг.

Ветер возник в кронах деревьев. А в небе, там, где сияли звезды, выросла черная кромка тучи. Арафель перевела взгляд с неба на деревья, в которых плавали тени и шепотки нарушали покой.

— Отошли их прочь, — сказала она, и тени исчезли, а ветер спал. Лишь сгусток тьмы говорил о ее присутствии, да леденящий дух.

Она пошла с ней прочь из круга и дальше, дальше, все глубже в мир, населенный людьми — нелепая дружба — эльф и одно из наименее чтимых человеческих божеств. Смерть была неразговорчива. Им не хотелось говорить — ни Арафели, ни ей. Арафель не боялась ее, ибо эльфийский народ никогда не подчинялся ей: когда они не могли совладать со своими ранами, они просто уходили в тот мир, где смерти не было, и куда она не могла прийти. Теперь уж никого из них не осталось, а Арафель все была тут; они ушли далеко за море, но Арафели не хотелось уходить. Она была последней и слишком любила лес, чтобы поддаваться отчаянию. А может, ее удерживала здесь привычка или гордость — ее народ всегда был горд, а, может, она просто сердцем прикипела к этому лесу. Откуда было Смерти знать, что заставляет эльфов поступать так или иначе.

Она шла человеческой тропой, не удаляясь под свою луну. Смерть не могла за ней последовать в иной мир, и не следовало ее дразнить. Она оставалась любезной с ней, с этой охотницей, хранительницей ее леса, пока она была в отлучках, которая явилась вместе с человеком и полюбила этот лес больше других мест на земле. Смерть показывала Арафели ее владения — огромные вековые деревья, которым было не так-то просто умереть, ибо корни их уходили в иной Элд. Арафель видела их иные образы, отражающиеся под этой луной, и, находя время от времени какое-нибудь смертельно засыхающее дерево, лечила его своей силой.

— Ты мешаешь моей работе, — укоряла ее Смерть.