Эльфийский клинок

– Приходилось, – отвечал Хьярриди. – Это месяцы и месяцы пути отсюда вдоль удивительных берегов, о которых я рассказать тебе всё равно не смогу. Скалы, леса, песчаные дюны… нет, не хватает слов. Эту красоту нужно видеть! Там, за южными рубежами Харада, побережье принадлежит нам, а в глуби материка живут странные и сумрачные племена, мало озабоченные тревогами этого мира. Побережье тянется всё дальше и дальше, но и туда плавают наши корабли. Правда, там я уже не бывал, сам не видел, а зря повторять небылицы, что у нас любят сочинять, не стану – это не по мне.

– Там, на юге, – ваше королевство?

– У нас нет королей! Нет правителей! Есть свободные морские дружины, свободно выбирающие себе предводителей – самых опытных, мудрых и смелых. У нас в почёте тот, кто умеет провести «дракон» сквозь самое око бури, кто может в безбрежном просторе точно определить по звёздам своё место, исчислить меру пройденного пути, кто не отступает перед силой северных королевств!

– Но где вы берёте хлеб? Оружие?

– Хлеб покупаем, а большей частью растим сами, – сказал Хьярриди. – Оружие тоже почти всё своё. В наших горах нет гномов, а сделанного ими к нам попадает не столь много – только с северных ярмарок.

– Не сердись, Хьярриди, если я спрошу тебя ещё об одном…

– Не продолжай, – усмехнулся помощник кормчего. – Ты хочешь спросить, не воюем ли мы с Гондором? Сейчас – нет. У нас мир… Почти везде и почти со всеми. Только поэтому мы здесь – везём товар из Рохана, союзника Гондора. По договору нам дали несколько стоянок на побережье – в устьях Исены, Гватхло и Барэндуина. Мы, дружина Фарнака, чтим договор, но есть и такие, что нападают на гондорские корабли…

– И ты говоришь об этом так спокойно?! – возмутился хоббит.

– А как же мне ещё говорить? – с усмешкой прищурился Хьярриди.

– Но они… Они же нарушают слово!

– Слово? Они не давали никакого слова. Мир принят нами, дружиной Фарнака, дружинами Лодина, Капута, Бьелафа… Мир принят нами, потому что послы Королевства говорили с нами и убедили нас. Но разве Фарнак может отвечать за Скиллудра, Ольма, Ория? С ними-то никто никаких разговоров не вёл! А такого, кто мог бы говорить за всех нас, у нас нет… И не будет, надеюсь. Пока все вожди нашего народа не примут мира – его не будет, и ничего тут не сделаешь. Гондорские короли немало насолили нам, жестоко преследуя и изгоняя из тех мест, где наши отцы пытались закрепиться. Тогда никто не мог и помышлять о войне – мы были ослаблены, малочисленны, в сердцах людей иссякло мужество. Так что счёты у нас взаимные, и не торопись обвинять нас, хоббит!

Дни путешествия промелькнули быстро. Баржа двигалась ходко и безостановочно, её всё время погонял попутный ветер, и спустя четыре дня, выйдя утром на палубу, Фолко, ёжась от предрассветной свежести, увидел, что берега расходятся и между зелёными холмами прямо по носу синеют сказочные просторы безбрежного Великого моря.

Позже, много позже, Фолко нашёл красивые слова о своей первой встрече с беспредельностью, но сейчас он просто, раскрыв рот, глазел на открывшуюся многоцветную, сине-серо-голубую равнину, сливающуюся у края неба с белизной далёких облаков. Он услышал резкие крики черноголовых чаек, паривших над заливом, в который впадала река, увидел нескончаемую череду набегающих на берег волн прибоя и уже не смог оторвать взгляда от горизонта, тянущего к себе с непонятной, неотвратимой силой любого смертного. Там, за бирюзовым окоёмом, лежала Благословенная земля, там высились белые башни Тириона, там золотой песок Эрессеи затеняли склонённые ветви серебристых платанов – так говорили сказки эльфов, полные очарования и в то же время – светлой грусти, что охватывает нас при мысли о чём-то прекрасном, но недостижимом…

Гномы уже видели море и отнеслись к его появлению спокойнее, нежели хоббит. Однако у Фолко сейчас не оказалось времени для долгого созерцания синих далей – баржа подваливала к пристани, начиналась выгрузка. Люди Фарнака быстро и ловко перебросили длинные сходни на высокий борт своего корабля, при первом же взгляде на который хоббит узнал знакомые обводы и гордо вскинутый резной нос судна из своего недавнего видения.

К ним подошёл сам Фарнак и велел собирать пожитки – на баржу поднимутся другие, и она тотчас двинется обратно, вверх по реке.

– Мы отойдём сегодня же, едва кончим грузить, – добавил кормчий. – В город идти не советую – мы ждать никого не будем.

Хоббит надолго запомнил эту неторопливую речь рождённого где-то в Арноре человека, сменившего простор его нив на беспредельность моря, соху земледельца на рулевое весло морехода. Запомнил и его взгляд – в нём не было ни любопытства, ни приязни, которые он почти всегда видел в глазах людей, когда они говорили с ним. Нет, Фарнак не был ни зол, ни чёрств – ему просто не было дела до хоббита. Какие-то иные, не доступные ему тревоги гнали его, и непосвящённый не должен был соваться с неразумными и ничего не значащими словами сочувствия или праздного любопытства.